Рав Ицхак Зильбер «Беседы о Торе»

Балак

Как известно из предыдущей главы, Моав (государство, находившееся на территории современной Иордании) не позволил евреям пройти по его территории. В этой главе рассказывается, что Балак, ставший царём Моава после гибели Сихона, увидел, как успешно продвигаются и воюют с другими народами евреи, и испугался. Он попытался ослабить их проклятием и обратился с просьбой об этом к пророку Биламу. Проклятие не удаётся. Евреи благополучно стоят станом напротив Йерихо, и Балак, по совету Билама, начинает соблазнять их дочерями Моава. Вмешательство Пинхаса расстраивает планы Балака и спасает евреев от гнева Всевышнего.

Кто такой Билам бен Беор?

Мидраш раба говорит: был великий царь у евреев – Шеломо – и великий царь у других народов – Невухаднецар. Шеломо построил Храм и написал Песнь песней – восхваление Всевышнего, а Невухаднецар сжёг Храм и хулил всё святое.

Б‑г наделил огромным богатством еврейского царя Давида и царедворца императора Ахашвероша нееврея Г̃амана. Всё, что Давид приобрёл в жизни, включая военные трофеи, он отдал на постройку Храма. Аман же предложил своему владыке десять тысяч талантов (около двухсот сорока тонн) серебра, чтобы тот позволил ему уничтожить всех евреев в империи (надо, правда, заметить, что такой жертвы от него не потребовалось – Ахашверош подписал приказ об уничтожении евреев, так сказать, бескорыстно).

Всякий дар Всевышнего человек может обратить и к добру, и ко злу.

Был у евреев великий пророк Моше и у неевреев – обладавший не меньшими возможностями и знанием будущего пророк Билам бен Беор, его современник.

О том, что такое пророчество, мы уже говорили в связи с Моше-рабейну. Это способность предвидеть будущее, которой Б‑г наделяет избранных.

Еврейские пророки предостерегали людей от совершения греховных поступков, по велению Всевышнего предупреждали об опасности, которая им угрожает, если они не изменят своё поведение. Так, Йона идёт в Нинве предупредить жителей этого города, что через сорок дней он будет «перевернут», что означает: либо его обитатели «перевернут» привычный им образ жизни – изменят его с греховного на праведный, либо Б‑г «перевернёт» – уничтожит город.

Пророки Израиля жалеют людей: «И ты, сын человеческий, подними о Цоре плач...» (Йех̃эзкэль, 27:1); «Плачет сердце Моё о Моаве...» (Йирмейаг̃у, 48:36).

А Билам использовал знание будущего, чтобы ввести людей в грех. Это был настоящий пророк, но он использовал свой дар во вред целому народу. И после него Б‑г, как просил Его Моше-рабейну, уже не наделял даром пророчества неевреев – он избирал для этого только сынов Израиля.

Намереваясь по просьбе Балака проклясть Израиль, Билам знал: Всевышний не одобряет его намерения. Но очень уж ему хотелось согласиться на предложение царя. И побуждала его к этому не только жажда наград и почестей за исполнение просьбы Балака, но и непреодолимое желание истребить ненавистный народ.

Однако выговорить проклятие он так и не смог. Вместо этого он невольно произнёс благословения, которые Б‑г вложил в его уста.

* * *

Начинает Билам свою речь так: «Из Арама привёл меня Балак, царь Моава, от гор восточных, [и сказал]: «Пойди, прокляни мне Йаакова, и пойди, навлеки гнев на Израиль!» Как прокляну я? Не проклинает его Б‑г. Как навлеку гнев? Не гневается Г‑сподь! С вершин скал вижу его и с холмов смотрю на него: вот, народ [этот] отдельно живёт и между народами не числится» (23:7-9).

Что это за «скалы» и «холмы»?

Раши объясняет: Билам сравнивает праотцев еврейского народа Авраг̃ама, Ицхака и Йаакова со скалами, а праматерей – Сару, Ривку, Рахель и Лею – с холмами. Подобно тому, как пророк Йешайаг̃у (51:1, 2) говорит: «Смотрите на скалу, из которой вы высечены, и в глубину рва, из которого вы извлечены. Посмотрите на Авраг̃ама, отца вашего, и на Сару, родившую вас...»

Корни еврейского народа крепки, как скалы и холмы, потому что они упрочены его праотцами и праматерями. Б‑г заключил союз с Авраг̃амом, Ицхаком и Йааковом. Он сказал Авраг̃аму: «И установлю союз Мой между Мною и тобою и потомством твоим после тебя на [все] поколения – вечный союз, чтобы быть Б‑гом тебе и потомству твоему после тебя» (Берэшит, 17:7).

Нет силы в мире, которая способна отменить этот союз. Он опирается на глубокую преданность Б‑гу наших праотцев и на их великие дела.

Народ с такими корнями – вечен, и об этом говорят слова «народ [этот] отдельно живёт и между народами не числится». Для всех народов наступает время, когда они «сходят со сцены», в истории каждого из них есть момент распада. Еврейский народ – единственный, оставшийся с древних времён. Для него нет смерти – между смертными народами не числится.

«Ты не бойся, раб Мой Йааков, – сказал Г‑сподь, – ибо Я с тобою, ибо истреблю Я все народы, к которым Я изгнал тебя, но тебя Я не истреблю; и накажу Я тебя судом справедливым, но уничтожить – не уничтожу тебя» (Йирмейаг̃у, 46:28). И сегодня Израиль всё тот же, что и тысячелетия назад: с той же верой в единого Б‑га, с той же Торой, с теми же устными преданиями.

Таково первое благословение Билама, произнесённое им вместо задуманного проклятия.

Талмуд говорит, что по содержанию благословений, данных Биламом, мы угадываем содержание не произнесённых им вслух проклятий. Как это получается?

Раби Йааков Кранц (Магид из Дубно) обладал удивительным талантом: любой стих из Пятикнижия и книг пророков он мог на ходу объяснить с помощью аналогии из жизни.

Жила-была, рассказывает он, нервная, раздражительная женщина, заработок доставался ей тяжело, и она чуть что выходила из себя: кляла всё на свете, включая собственных детей. Но стоило им заболеть – и она с болью вспоминала, как проклинала их.

Пошла женщина к праведнику. Тот ей посоветовал: «Всякий раз, как захочешь сказать проклятие, говори обратное ему благословение. Хочешь сказать: чтоб ты околел – говори: чтоб ты долго жил. Хочешь сказать: гори ты в огне – скажи: не знай ты боли». Стала женщина следовать совету праведника, но это оказалось страшно трудно: она чуть не лопалась от натуги, произнося благословения.

«Сказал раби Йоханан: «Читая благословения этого негодяя, мы видим, что он хотел сказать на самом деле» (Талмуд, Санг̃эдрин, 105).

Ну хорошо, пусть так. А какое это имеет значение? Зачем нам знать содержание не высказанных Биламом проклятий? Что это нам объясняет?

Билам вышел на битву с целым народом. Он знает, что победить Израиль можно, только отняв у него благосклонность Всевышнего. Он потому и говорит о прочности корней еврейского народа, что хотел бы вырвать эти корни, обеспечивающие евреям любовь Б‑га. Он хочет очернить их прошлое, победить их предков.

Именно поэтому Билам требует от Балака предварительно, ещё до прорицаний, установить семь жертвенников и принести на них жертвы Всевышнему – чтобы перечеркнуть этим заслуги наших праотцев Авраг̃ама, Ицхака и Йаакова, каждый из которых в своё время установил жертвенник (Авраг̃ам построил четыре жертвенника, Ицхак – один и Йааков – два).

Отправляясь к Балаку, чтобы проклясть евреев, Билам собственноручно запрягает ослицу, как то сделал Авраг̃ам, который собственноручно, не обращаясь к слугам, запряг осла, когда отправлялся принести в жертву Ицхака. Но мидраш говорит: «Ах, ты запряг? Авраг̃ам опередил тебя!» (Не только на несколько веков, как можно было бы подумать. Об обоих сказано, что они встали рано утром, но глагол, которым пользуется Тора, говоря об Авраг̃аме, означает подъём на самой ранней заре, и это определяет силу, с какой Авраг̃ам стремился выполнить приказ Всевышнего. Любовь Авраг̃ама была сильнее ненависти Билама).

Биламу не удалось проклясть прошлое Израиля.

Тогда он предпринимает вторую попытку, говоря уже о настоящем:

«Вот народ как [молодой] лев встанет и как [взрослый] лев поднимется; не ляжет, пока не съест добычу и крови убитых не напьется» (23:24).

Билам хотел бы указать Всевышнему на самые дурные поступки евреев, а вместо этого намекает на то, с какой энергией, поднимаясь по утрам, сыны Израиля рвутся выполнять заповеди: надевать талит и тефилин, читать «Шема, Исраэль»; как они укладываются на ложе с той же молитвой, защищающей их от всякого губителя («не ляжет, пока не съест добычу»), и, наконец, предсказывает, что Моше умрёт не раньше, чем уничтожит Билама и царей Мидьяна («не ляжет, пока... крови убитых не напьётся»).

В третьей попытке проклясть еврейский народ Билам пробует лишить его будущего. И вот его третье благословение:

«Как хороши твои шатры, Йааков, твои жилища, Израиль! Как потоки простираются они, как сады при реке; как алоэ, что посадил Г‑сподь, как кедры, [растущие] у воды! Переполняются ведра его водою, и посевы его – при водах великих. Превзойдет Агага (царя амалекитян. – И. З.) царь его, и возвысится его царство» (24:5-7).

Мы уже цитировали высказывание раби Йоханана о том, что в благословениях Билама ясно прочитываются его истинные намерения. Раби Йоханан развивает эту мысль так: «Он хотел, чтобы у евреев не было синагог и ешив. И он говорит: «Как хороши твои шатры, Йааков, твои жилища, Израиль!»; чтобы не долго длилось время их власти, и говорит: «Как потоки, простираются они...»; чтобы не было у них олив и виноградников, и вынужден сказать: «Как сады при реке...»; чтобы они были серенькими, незаметными, чтобы о них никто знать не знал, и говорит: «Как алоэ (благоуханное растение с сильным запахом. – И. З.), что посадил Г‑сподь»; чтобы не было у них выдающихся царей, и вынужден сказать: «Как кедры, [растущие] у воды»; чтобы не было у евреев царских династий, и вынужден сказать: «Переполняются ведра его водою»; чтобы власть у евреев не обладала силой, и говорит: «Превзойдет Агага его царь». Он хотел, чтобы не боялись их власти. И он вынужден сказать: «И возвысится царство его» (Талмуд, Санг̃эдрин, 105).

* * *

Биламу не удалось вызвать гнев Всевышнего на евреев проклятиями. Тогда он нашёл другую возможность нанести им удар. Он знал, что за разврат Б‑г наказывает без промедления, скорее, чем за другие грехи (в главе «Насо» мы уже говорили об особенностях этой кары), поэтому посоветовал Балаку устроить эдакий «фестиваль молодёжи»: послать молодых привлекательных девушек, моавитянок и мидьянитянок, продавать израильтянам льняные одежды и вино.

После сорока лет жизни на мане и воде хочется отведать вина, и покупатель приходит в лавку. У входа в палатку его встречает пожилая продавщица – молодая находится внутри. Пожилая предлагает: «Не угодно ли белую рубашку? Войди, выбирай!» – и называет цену. Молодая любезна и предупредительна (как её научили) и сбавляет цену: «Будь как дома. Мы вас любим. А вы почему нас не любите? Ведь у нас один предок – Терах, отец Авраг̃ама. Мы чтим все религии. Вот телята и куры, режьте по вашему закону и ешьте. Угощайся, выпей вина» (тогда мудрецы ещё не запретили пить вино неевреев; запрет был введён потом, именно в связи с этим эпизодом).

Развитие событий нетрудно предугадать.

Сначала происходящее не бросалось в глаза – евреи отправлялись к новым «друзьям» незаметно, поодиночке. Потом парни шли уже по двое, не стесняясь друг друга, развернулась «культурная деятельность» – посиделки с музыкой и угощением.

«И жил Израиль в Шитим, и стал народ распутничать с дочерями Моава. И звали те народ на жертвенные трапезы своим божествам, и ел народ, и поклонялись они божествам их. И прилепился Израиль к Бааль-Пеору» (25:1-3).

Конец был печальным: «...и возгорелся гнев Г‑спода на Израиль...» (25:3). Б‑г наслал на евреев эпидемию, от которой умерли двадцать четыре тысячи человек.

За изготовление золотого тельца и поклонение ему были наказаны три тысячи сынов Израиля. Кара за разврат оказалась более суровой и скорой, чем наказание за идолопоклонство.

Этот отрывок указывает на ещё одну сторону отношений с моавитянками и мидьянитянками. Билам рекомендовал девушкам уговаривать еврейских парней пойти взглянуть на их идола Бааль-Пеора. В ответ на возражение: я еврей и не хочу идти туда, где идолы, – они объясняли: а там ничего особенного делать не надо – ни приносить жертвы, ни кланяться, разве что сходить по нужде, как в уборной. И многие делали это, не понимая, что именно таков обряд поклонения идолу. Когда за служение Бааль-Пеору стали судить, ревнители «демократии» собрались у Зимри бен Салу из колена Шимона и стали совещаться: что делать? Зимри сказал: «Я добьюсь легализации свободной любви и гражданских браков». Взял он с собой девушку по имени Козби, дочь мидьянского правителя Цура, и пошёл к Моше с вопросом: «Разрешена мне эта женщина или нет? Если ты скажешь, что нет, ответь: как же ты сам женился на мидьянитянке, дочери Итро? Вот я открыто буду с этой девицей сожительствовать, и никто мне не указ!» И он ввел Козби в шатер.

Все присутствовавшие при этом вместе с Моше заплакали при виде человека, дошедшего до такой степени наглости. Ведь, во-первых, Моше женился на Ципоре до получения Торы, когда потомкам Израиля можно было вступать в брак с представителями любого народа, лишь бы те верили в единого Б‑га, во-вторых, Ципора вместе со всеми евреями приняла на себя исполнение законов Торы.

Когда Пинхас, сын Эльазара, увидел, что происходит, он взял копье и заколол Зимри и Козби в момент их совокупления. В законе о разврате есть такая деталь: если кто-то открыто (практически на глазах у десяти мужчин-евреев или так, что об этом становится известно десяти евреям) живёт с нееврейкой и найдётся ревнитель за веру, он имеет право убить преступника, но именно в момент совершения преступления, а не после этого. Как только Пинхас убил эту пару, эпидемия прекратилась.

Говорит мидраш про Пинхаса словами из «Мишлей» (16:14): «Гнев царя – вестник смерти, но человек мудрый умилостивит Его».

Под гневом царя здесь, очевидно, подразумевается гнев Б‑га на народ. А как Пинхас умилостивил Его? Мидраш приводит такую аналогию. Идёт царь по улице, вокруг толпится молодёжь, и вдруг один из юношей начинает во всеуслышание оскорблять царя. Тот вспыхивает от гнева и решает сурово покарать всю толпу. Но в это время один из присутствующих отвешивает крепкую оплеуху ругателю: «Ты что это, негодяй, делаешь!» Гнев царя сразу утихает, и он приказывает арестовать только прямого виновника. Нечто подобное произошло и в описываемом эпизоде из Торы: евреи стали развратничать, посещать капище Бааль-Пеора – и все вокруг помалкивают! Нашёлся Пинхас бен Эльазар, ревнитель веры, сделал то, что сделал, – и гнев Б‑га утих.