Рав Ицхак Зильбер «Беседы о Торе»

Матот

В предыдущей главе содержится приказ Творца евреям выйти на войну с мидьянитянами. О том, как Израиль выполнил приказ, рассказывается в главе «Матот» («Колена»). Глава подробно описывает, как и в каком составе евреи разгромили и уничтожили врагов и как они поступили с военной добычей. Кончается глава сообщением о том, что колена Реувена и Гада и половина колена Менаше поселились на завоёванной территории – восточном берегу Йардена.

Начинается глава с заповеди об обетах и клятвах:

«Если человек даст обет Г‑споду или поклянётся положить зарок на душу свою, пусть не нарушит своё слово: все, что вышло из уст его, должен он исполнить» (30:3).

«Даст обет Г‑споду или поклянётся» – какая разница между этими действиями? Вроде бы это одно и то же. Но обет и клятва – понятия разные.

Нидрэй-исур – обеты, о которых идёт речь в этой главе, – подразумевают исключительно запреты. Человек объявляет какие-то вещи запретными для себя на определённый срок (скажем, яблоки или – ещё лучше – сигареты; это значит, что он целый месяц, к примеру, не будет есть яблоки или курить). Эти вещи запрещены ему, как запрещено то, что предназначено в жертву.

Клятва же касается действий, которые человек обязуется совершить или не совершать, или каких-то утверждений, причём и обязательство, и утверждение он подкрепляет словом «клянусь», упоминанием Имени Б‑га или и тем, и другим.

Как видите, обет и клятва – разные обязательства, и берёт их человек на себя разными словами. Кроме того, говоря языком Талмуда, объектом обета является предмет, а клятвы – человек. Понять это непросто, но для нас важно, что ответственность при этом человек несёт разную.

«Пусть не нарушит своё слово: всё, что вышло из уст его, должен он исполнить». Это дело вроде бы понятное: давши слово, как известно, – держись...

Но вот в Мидраш раба (Бемидбар раба, 22) мы читаем предупреждение: «[Всевышний говорит:] «Не думайте, что вам позволено клясться Именем Моим, даже говоря истину. Только обладая следующими качествами...» И мидраш цитирует стих из главы «Экев» книги «Деварим» (10:20): «Г‑спода, Б‑га твоего, бойся, Ему служи, и к Нему прилепись, и Его Именем клянись».

Мидраш понимает эти слова так: если ты боишься Б‑га и служишь Ему, то есть если твоё основное занятие – делать добрые дела и изучать Тору, если к Нему ты льнёшь – стараешься себя и своих детей окружать верующими людьми, знающими и исполняющими заветы Торы, – только тогда ты можешь клясться, утверждая истину. Мидраш прямо говорит: «Имеют право клясться только такие люди, как праотец Авраг̃ам, Йосеф и Ийов, о которых точно известно, что они Б‑гобоязненны» – ибо об их духовных качествах свидетельствует Тора.

Авраг̃аму сам Всевышний сказал на горе Мориа: «...Боишься ты Б‑га и не пожалел своего единственного сына ради Меня» (Берэшит, 22:12).

Йосеф говорит братьям: «...Б‑га я боюсь!» (Берэшит, 42:18).

О Иове сказано: «Был человек в земле Уц, Ийов – имя его, и был человек тот непорочен, справедлив и Б‑гобоязнен и удалялся от зла» (Ийов, 1:1).

Не так уж много людей могут быть приравнены к праотцу нашему Авраг̃аму, или к праведному Йосефу, или к Иову. Значит, нам, людям обыкновенным, злоупотреблять клятвенными уверениями не следует.

При рассмотрении дела в судебном порядке случается, что суд не располагает убедительными доказательствами правоты ни истца, ни ответчика. В раввинских судах в таких ситуациях ответчику говорили: «Плати или поклянись, что ты не должен платить. Но знай, что весь мир трепетал, когда Б‑г сказал с горы Синай: «Не произноси Имени Г‑спода, Б‑га твоего, попусту, ибо Г‑сподь не освободит от наказания того, кто произнесёт Имя Его попусту» (Деварим, 5:11). Если ответчик всё же заявляет, что готов поклясться, то присутствующие восклицают: «Отойдите от шатров негодяев этих...» – то есть называют негодяем и второго тяжущегося. А он чем же виноват? Всегда надо поступать так, чтобы дело в суде не дошло до клятвы. Давая взаймы, надо взять расписку или позаботиться о свидетелях, чтобы потом не было необходимости в клятве. А если уж нет другого выхода: доказательства отсутствуют, человек, взявший у вас деньги, вернуть их отказывается – лучше пойти на денежный ущерб, но избежать клятвы.

Во времена царя Яная, в эпоху Второго Храма, евреи населяли множество городов в районе Г̃ар г̃а-мелех – Царской горы. И все эти города были разрушены за грех клятвы, данной без необходимости. Встретились, скажем, два человека, и один говорит другому: «Хорошо бы нам повидаться, провести вместе праздничный день!» А второй в ответ: «В ближайший Песах, клянусь, буду у тебя. Посидим, поговорим...» Эти люди твёрдо держали слово, и тем не менее были наказаны.

Как обстоит дело, если еврей поклялся нарушить закон Торы, ясно в ней высказанный? Например, Именем Всевышнего поклялся работать в субботу, или есть трефное, или не надевать тефилин? Это напрасная клятва. Почему?

Среди законов о клятвах и обетах есть такое положение. Если человек принёс две клятвы, противоречащие одна другой, то вторая недействительна, и он не обязан её выполнять. А ведь весь еврейский народ поклялся у горы Синай выполнить всё, что велит Всевышний. Эту клятву народ повторил в степях Моава (см. гл. «Ки таво» книги «Деварим»), и в третий раз принёс её, войдя в Страну Израиля, у гор Гризим и Эйваль. Её никто не может отменить. Клятву эту евреи дали за себя и за будущие поколения (см. Деварим, 29:9-14). Значит, клятва нарушить закон Торы напрасна, и человек будет наказан за то, что дал её. Слова «поклянётся положить зарок на душу свою» подразумевают право человека запретить себе что-либо дозволенное, но не разрешить запрещённое.

Невыполнение такого зарока ничего не добавляет к греху напрасной клятвы и не убавляет от него, потому что он ни к чему не обязывает. А вот нарушая законы Торы, волю Б‑га, человек становится клятвопреступником. Если же он при этом дал клятву о таком нарушении, он грешит вдвойне.

Три-четыре раза в своей жизни я оказывался свидетелем немедленного наказания, последовавшего за клятвой, принесённой попусту. Не могу вспомнить об этих случаях без тяжёлого чувства.

В Ташкенте было сильное землетрясение. Спустя какое-то время город отстроили и людей стали вселять в новые квартиры. Тут, конечно, не обошлось без разных житейских расчётов. И вот одна еврейская семья, чтобы получить лишнюю комнату, приняла к себе одинокого инвалида. Ухаживать за ним было нелегко, семья часто обращалась в синагогу за помощью, и молодые ребята из нашей общины ходили туда помогать в уборке. Потом знакомые инвалида выхлопотали ему место в городском доме престарелых. Меня попросили заняться оформлением документов. Я пошёл в дом престарелых и по пути неожиданно встретил женщину, у которой этот инвалид жил. Она сказала мне, что хочет оставить старика у себя. Я засомневался: «Да ведь вам трудно, вы всегда просите помощи...» Однако женщина горячо убеждала меня и вдруг выпалила: «Клянусь здоровьем сына, не передумаю!» Ошарашенный, я не стал возражать, сказал только: «Смотрите же, не передумайте теперь!»

Как оказалось, просьба женщины была вызвана надеждой получать заграничные посылки на инвалида, а потому довольно быстро его присутствие ей надоело. Она уже сама нашла для него дом престарелых, на этот раз – не в Ташкенте, и, отвозя его туда, попутно отвезла сына в санаторий.

Кончилось всё это печально. Из санатория сын её вернулся с каким-то наростом на коже, обратился к врачу, тот посоветовал ему показаться онкологу. Парень испугался: «Рак, наверно», – и твердил это так часто, что родители усомнились в его психическом здоровье. Его поместили в больницу для душевнобольных, и там он покончил с собой. Примерно в эти же дни умер и старик.

Отсюда можно сделать вывод о том, как страшна ложная клятва.

Ни за один грех не взыскивает Б‑г так сурово, как за ложную клятву. За все другие грехи Он взыскивает с виновника, с неправедных членов его семьи и с грешников всего мира, а за ложную клятву – с провинившегося, с его семьи и со всего мира, в том числе и с праведников.

Чем виноваты близкие? Сказал р. Шимон: нет семьи, в которой есть нечестный сборщик налогов, чтобы остальные её члены не уподоблялись ему. Ведь они покрывают его и защищают.

А почему наказуем весь мир? Потому что все евреи ответственны друг за друга, говорит Талмуд, – могли предотвратить преступление, но не сделали этого. А когда наказаны евреи, терпит ущерб весь мир. Мы все на одном корабле. Тот, кто сверлит его днище, подвергает опасности всех.

Почему Б‑г так сурово взыскивает за клятву?

Клятва очень сильна, ведь человек в ней сравнивает правдивость своих слов с самым святым, что есть в мире, – с Всевышним. И поэтому клятва намного сильнее и строже обета.

Глава «Матот» не касается обетов нидрэй-мицва – о делах Б‑гоугодных, таких, как помощь бедняку, пожертвование на синагогу, изучение Торы. О них мы скажем лишь одну, но очень важную вещь: всякое обещание сделать доброе дело автоматически превращается в обет, даже если вы и не имели это в виду.

Честный человек избегает обетов и тем более клятв. Он старается делать добро, не принимая это на себя в качестве обета (потому-то и принято добавлять к такому обещанию слова бли недэр – «без обета»). А если уж вы пообещали сделать что-то хорошее – такое обещание равносильно обету, и его надо исполнить как можно скорее.

Я заметил, что стоит взять на себя обет, как возникают непредвиденные препятствия к его выполнению. В течение долгого времени я и мои друзья (мы жили тогда в Ташкенте) подавали документы на выезд и не получали разрешения. Двое из нас взяли на себя обет: если разрешение будет получено – поехать молиться к святым местам. Именно эти двое получили почти одновременно разрешение на выезд и... инфаркт. Дополнительные разъезды стали теперь опасны для их жизни. Поэтому был созван суд в составе трёх человек, который снял с них обет. Сейчас оба живут в Израиле.

Выше мы приводили поговорку: давши слово – держись. Так вспомним и её первую часть: не давши слова – крепись...

* * *

Завершается глава «Матот» сообщением, что колена Реувена и Гада и половина колена Менаше пришли к Моше с просьбой позволить им поселиться на восточном берегу Йардена и не переходить реку вместе со всем народом. Причина: у них много скота, а места эти весьма благоприятны для скотоводства.

Земля, о которой они просили, была занята Израилем с разрешения Б‑га: местные цари Сихон и Ог напали на евреев, и Всевышний разрешил воевать за эти места и заселить их, так что просьба могла показаться вполне правомерной.

Но Моше возмутился: «Ваши братья пойдут на войну (за Эрэц Исраэль. – И. З.), а вы будете сидеть здесь?!» (32:6). Просители ответили, что оставят на восточном берегу Йардена лишь своё имущество и семьи, а сами перейдут реку, чтобы воевать вместе со всеми израильскими коленами. Своё обещание они выполнили честно, всегда идя в авангарде войска, и все вернулись домой с войны невредимыми.

Тем не менее конец был неудачным. Коленам Гада и Реувена и половине колена Менаше пришлось отправиться в изгнание раньше всех остальных колен Израиля. «Наследство, поспешно [вытребованное] вначале, не благословится впоследствии», – говорит об этом книга «Мишлей» (20:21).

Потомки Гада, Реувена и Менаше были богаты, у них было много скота. Они дорожили своим имуществом и потому поселились вдали от остальных еврейских колен – чтобы их коровам и овцам достались более обширные и тучные пастбища. Но зато им, жителям пограничных областей, чаще, чем другим коленам, приходилось отбиваться от нападений враждебных племен.

Интересно, что они сказали Моше: «Загоны овечьи построим для отар наших здесь и города для наших детей, мы же пойдём немедля перед сынами Израиля...» (32:16, 17). То есть в их сознании имущество – загоны для овец – стояло на первом месте, а дети – на втором.

Моше же ответил им: «Стройте себе города для детей ваших и загоны для ваших овец...» (32:24) – сначала думайте о детях.

Было время, когда люди в первую очередь старались привить своим детям веру, идеалы, добрые нравы, и затем уже думали о материальном достатке. Сейчас многие делают наоборот: главная их забота – обеспечить себя и детей материально, о нравах они беспокоятся меньше всего. Но жить надо, как сказал Моше: строить города для детей, а потом – загоны для скота.