Рав Ицхак Зильбер «Беседы о Торе»

Вайелех

Как уже сказано, речь Моше перед еврейским народом, произнесённая им на сороковом году пребывания евреев в Синайской пустыне и продолжавшаяся месяц и неделю, подходит к концу. Слова, приведённые в главе «Вайелех» («И пошёл»), Моше произнёс в последний день жизни, седьмого адара. Б‑г является Моше и Йег̃ошуа̃ в Шатре Откровения и велит Моше записать в Тору песнь о сынах Израиля и научить ей евреев (сама песнь приводится в следующей главе – «Г̃аазину»). В этот день Моше закончил запись Торы и передал её своему колену.

Глава содержит две заповеди.

«И заповедал им Моше следующее: «К концу семилетия, в год шемиты, в праздник Сукот, когда придёт весь Израиль, чтобы предстать пред Г‑сподом, Б‑гом твоим, в месте, которое Он изберёт, читай это Учение всему Израилю вслух. Собери народ, мужчин, и женщин, и [малых] детей, и пришельца...» (31:10-12).

Какое время подразумевают слова «к концу семилетия»? Имеется в виду год после окончания очередного субботнего цикла, то есть первый год нового цикла. Почему же тогда речь идёт о семилетии? Потому что, как мы уже говорили с вами в главе «Ки таво», сбор урожая иногда затягивается до осенних праздников следующего года, и на этот период распространяются некоторые законы года предыдущего (третьего и шестого, что касается отделения десятины, и седьмого, что касается законов года шемиты).

Слова «в праздник Сукот» указывают на второй его вечер. Поскольку в праздничный день, первый день Сукот, такое собрание невозможно, оно проводится сразу по наступлении полупраздничных дней – холь г̃а-моэд.

Кто должен читать «это Учение»? Устная Тора говорит нам, что эта обязанность возлагается на царя.

Итак, во второй вечер праздника Сукот, в первом году после года шемиты, народ собирается в Иерусалиме, и царь в одном из помещений Храма читает людям вслух отрывки из книги «Деварим», с её начала по гл. 6:9 (то есть и «Слушай, Израиль: Г‑сподь – Б‑г наш, Г‑сподь един»). Затем он читает стихи 11:13-21 из главы «Экев» книги «Деварим» («...Если послушаетесь Моих заповедей...»), а потом – законы об отделении доли от урожая нуждающимся, благословения за соблюдение законов Торы и грозные предостережения об изгнании из страны и рассеянии (там же, «Реэ», 14:22-27; «Ки таво», 26:12-15, 28:1-69). В заключение он читает главу о царе (там же, «Шофетим», 17:14-20).

Раши в комментариях к Талмуду объясняет, почему для чтения выбраны именно эти отрывки: «Слушай, Израиль» – касается принятия на себя власти Б‑га; «Если послушаетесь» – обязательства исполнять Его заповеди; благословения и проклятия говорят о принятии Торы как союза с Б‑гом; поскольку дело происходит осенью, во время сбора урожая, – говорится об отделении десятины. И, наконец, логика подсказывает, что поскольку главу читает царь – говорится о его обязанностях.

Слушают чтение все, как сказано: «Собери... мужчин, и женщин, и [малых] детей, и пришельца...» – то есть всех без исключения, «...чтобы слушали они и чтобы учились, и будут бояться Г‑спода, Б‑га вашего, и строго исполнять все слова этого закона» (31:12). Мужчины учат Тору, женщины слушают её, дети к ней приобщаются. Те, кто приводит детей на это слушание, получают особую награду свыше.

«И сыны их, которые не знали [истины], услышат и научатся бояться Г‑спода, Б‑га вашего...» (31:13). Эти слова уточняют, почему заповедь обязывает приводить на чтение детей: они начнут учиться бояться Б‑га. В более широком смысле эти слова означают, что детей, то есть тех, «которые не знали [истины]», надо обязательно учить Торе.

Вторая заповедь в нашей главе тоже касается Торы. Она гласит:

«И ныне запишите себе эту песнь, и научи ей сынов Израиля, вложи её в их уста, чтобы была эта песнь Мне свидетельством о сынах Израиля... И записал Моше эту песнь в тот день, и научил ей сынов Израиля» (31:19, 22).

Всевышний велит Моше записать песнь «Г̃аазину», где предсказано будущее евреев и перечислены наказания, которые постигнут их, если они отойдут от Торы и станут служить идолам.

У этой заповеди есть и более широкий смысл. Она касается всех взрослых мужчин-евреев (может быть, поэтому стих говорит во множественном числе: «запишите»). Буквально здесь говорится об одной только песне, а имеется в виду и вся Тора. Каждый еврей должен написать свиток Торы – Пятикнижие, – даже если у него есть свиток, оставшийся от отца. Если вы не софэр (писец), вы можете выполнить заповедь, заказав эту работу софэру. Заповедь обязывает мужчин не только записать всю Тору, но и учить её.

Между двумя процитированными выше стихами, в стихе 21, сказано: «...отзовётся песнь эта перед ними свидетельством, ибо не забудется она в устах потомства его (Израиля. – И. З.)».

О «Г̃аазину» как о свидетельстве мы поговорим в следующей главе. Сейчас подумаем о словах «не забудется она в устах потомства его».

Всевышний совершенно определённо обещает, что Тора никогда не забудется еврейским народом и во все времена найдутся в его среде люди, которые будут её изучать и знать.

«Вот союз Мой с ними, – сказал Г‑сподь, – дух Мой, который на тебе, и слова Мои, которые Я вложил в твои уста, не отойдут от уст твоих, и уст потомков твоих, и уст потомков потомков твоих... отныне и вовеки» (Йешайаг̃у, 59:21).

На протяжении всей истории нашего рассеяния Г‑сподь заботился о том, чтобы евреи не забыли Его Тору. Ради этого Он манипулировал могущественнейшими владыками мира, словно куклами-марионетками.

За одиннадцать лет до того, как изгнать евреев из их страны, Невухаднецар насильственно переселил в город Вавилон несколько тысяч виднейших знатоков Торы. Когда впоследствии туда прибыли все остальные изгнанники, они нашли в Вавилоне развитую сеть еврейских учебных заведений.

Перед самым падением Второго Храма в Иерусалиме раби Йоханану бен Закаю удалось убедить римских захватчиков согласиться на существование в городе Явне еврейской академии. После разрушения столицы именно Явне суждено было стать духовным центром еврейского народа.

Интересно, что после революции семнадцатого года часть царской России – Польша, Литва и Латвия – отделилась и сохранила свободу, эти страны стали коммунистическими только во время Второй мировой войны. И самое интересное, что именно на этой территории находились большинство центров изучения Торы: ешивы «Мир», «Слободка», «Поневеж», «Каменец», «Барановичи», «Люблин», «Радин» и другие. Случайно ли это?

Во время Второй мировой войны в результате поразительного стечения обстоятельств были спасены десятки тысяч евреев, оказавшихся в Вильнюсе. На всей огромной территории Восточной Европы Литва осталась единственным местом, откуда ещё можно было выбраться на свободу. В сороковом году, в период, совпавший с еврейским месяцем элул, в Вильнюсе и Каунасе – двух самых больших городах Литвы – открылись учреждения, где выдавались визы беженцам из Польши, желающим покинуть СССР. Среди беженцев подавляющее большинство составляли религиозные люди: преподаватели и ученики известнейших польских ешив. Таким образом удалось спастись учащимся ешивы «Мир», обосновавшейся впоследствии в Шанхае, Любавичской ешивы из Отвоцка, ешивы «Люблин» и других. Среди вырвавшихся в самый последний момент были руководители ешив «Радин», «Новогрудок», «Клецк», «Гур» и других.

«Тот факт, что русские дали нам разрешение на выезд из России, – говорил один из руководителей ешивы «Мир» р. Йех̃эзкэль Левинштейн, – абсолютно иррационален, он противоречит всей идеологии и практике советских властей. Вместо того, чтобы выслать всех нас в Сибирь, как они поступили со своими верующими евреями, русские предоставили нам статус туристов и выпустили в свободный мир. Нет сомнений – они сами не ведали, почему так поступили. Именно об этом говорит Танах: «[Как] потоки воды – сердце царя в руках Г‑спода: куда захочет, туда и направляет Он его» (Мишлей, 21:1)».

Одним из главных героев этой потрясающей истории был японский консул в Литве Семпо Сугихара, выдававший всем желающим транзитную визу на въезд в свою страну.

Интересно, что у Японии никогда не было консульства в Литве и открылось оно именно в начале Второй мировой войны. Делать там консулу, казалось бы, совершенно нечего. И все-таки работа ему нашлась, и какая!

Когда к нему явились первые евреи с просьбой дать им возможность ехать транзитом через Японию, консул запросил своё руководство и получил ответ: ни в коем случае! Он послал вторую депешу: жалко людей, им грозят сибирские лагеря. В ответ ему недвусмысленно пригрозили: дадите разрешение – предстанете перед судом. Консул взвесил: если разрешу – сделаю дело, угодное Б‑гу, но не угодное моему правительству, если не разрешу – подвергну опасности человеческие жизни. И он выдавал визы на свой страх и риск. Даже после категорического приказа советских властей закрыть японское консульство в Каунасе он продолжал выдавать евреям визы ещё в течение трёх недель.

Консула отозвали, судили, лишили чинов и привилегий, но его утешала и радовала мысль о том, что он не согрешил пред Б‑гом. Человек этот прожил более восьмидесяти лет и никогда за всю свою долгую жизнь не пожалел о сделанном.

Через весь Советский Союз тянулись на Дальний Восток пассажирские поезда, вывозившие евреев, спасшихся от смертельной опасности. Р. Велвл Соловейчик говорил впоследствии: «Я думаю, что Транссибирская железная дорога была построена специально ради того, чтобы спасти изучающих Тору».

По пути в Японию ветхое транспортное судно, перевозившее спасённых евреев, попало в сильнейший шторм и потеряло управление. Чудом добрался корабль до берегов Японии. Он затонул вскоре после того, как последний из пассажиров сошёл на берег. Как не вспомнить здесь слова Талмуда: «Ковчег [Завета сам] нёс тех, кто переносил его» (Сота, 35А).

Известно, что Ковчег с хранившимися в нём скрижалями Завета был так тяжёл, что любой другой предмет такого веса четверым мужчинам было бы не под силу поднять. Ковчег, в котором находилась Тора, сам нёс своих носильщиков. Нечто подобное произошло и в Японском море: Тора сама спасла своих хранителей.

И в Японии с ними тоже произошло много чудес.

Прибыв в Кобе – огромный город с более чем миллионным населением, где жили всего двадцать пять еврейских семей, которые и помогли приезжим, – они открыли ешиву «Мир». Спустя полгода ешива перебралась в Шанхай.

Беженцы рассуждали так: евреев и Тору сжигают. Мы должны передать наследие отцов будущим поколениям. Надо учиться.

В Шанхае им показали пустующую синагогу «Бейт-Аг̃арон», и они поразились: в синагоге оказалось ровно столько сидячих мест, а в общежитии – ровно столько спальных, сколько учащихся в ешиве! К тому же при синагоге были две огромные столовые, рассчитанные на сотни человек, и гигантская кухня с посудой на сотни едоков. Откуда все это?

Оказывается, в Шанхае в своё время жил миллионер-еврей, которому во сне было сказано, что он должен сделать большое дело для Израиля. Он-то и финансировал строительство в двадцать пятом году. Человек малосведущий в традиции, он даже не знал толком, как выглядит синагога, не представлял себе, что в ней не бывает общежития, и все же построил рядом и общежитие, и огромную кухню со столовой. Пятнадцать лет это место пустовало. Оно явно ждало приезда ешивы «Мир»!

Зимой сорок пятого года в Шанхай приехали два специалиста из Германии. Они установили газовые камеры, привезли газ «Циклон». Японцы произвели тщательный подсчёт всех евреев в гетто (ученики ешивы жили в гетто и получали пропуска для посещения её) и сообщили им, что через две недели всех отправят на работу. Но сильные удары на фронте, полученные именно в этот момент, заставили их на время забыть о евреях. Позднее жителей гетто опять предупредили об отправке на работу – и снова тяжёлые поражения на фронте отодвинули проведение акции.

Была и ещё одна попытка уничтожить всех преподавателей и учеников ешивы. Под предлогом участившихся бомбардировок их должны были якобы перевести и разместить на трёх островах. Но до места они бы, разумеется, не добрались, и японцам, договорившимся с немцами, осталось бы только сообщить, что корабли, к сожалению, затонули.

Японец по имени Бакуту, прослышавший об этом замысле, сказал вдруг евреям непонятную фразу: «Я вам друг. Если с вами что-то случится, знайте: я не виноват». Евреи взволновались, стали выяснять, что происходит, и у японцев уже не было возможности сохранить тайну и выполнить задуманное.

Союзники бомбили город отчаянно. В налётах участвовали сотни бомбардировщиков одновременно. Но в ешиве никто ни разу не пострадал. Однажды бомба попала в здание во время обеденного перерыва, когда все ушли на обед. С тех пор, услышав сигнал воздушной тревоги, китайцы и японцы бежали в ешиву, чтобы укрыться от бомбёжки.

Здесь остаётся добавить, что из общины польских и литовских евреев, попавших сначала в Японию, а затем в Шанхай и чудесным образом избежавших истребления, вышло немало мудрецов, поныне обучающих еврейских юношей Торе в Израиле и в Америке. Ешива «Мир» обосновалась в Иерусалиме. Сегодня в ней учатся более тысячи человек.