Раби Шемуэль бар Цви-Гирш Салант (5576-5669 /1816-1909/ гг.) – глава раввинского суда Йерушулаима, один из духовных лидеров поколения.

Родился в Литве.

Изучал Тору у отца, занимавшего пост раввина в нескольких городках литовского края; учился также у знатоков Торы в городах Вильно (Вильнюс) и Кейдане (Кедайняе). К десяти годам прославился под именем «Шемуэль, илуй (вундеркинд) из Кейдана».

Уже в этом возрасте ему предлагали самые выгодные партии – дочерей знаменитых богачей из Вильно и Ковно (Каунаса). Но выбор его семьи пал на дочь знатока Торы, и задолго до достижения возраста бар-мицвы Шемуэль женился на дочери р. Авраама-Шимона Тройба, главного раввина Кейдан (Сарей амеа 2:33; Гдолей адорот).

В возрасте тринадцати лет, сразу после своей бар-мицвы, р. Шемуэль получил звание раввина, дающее право судить и наставлять закону. В последующие годы он совершенствовал свои познания в Воложинской ешиве, возглавляемой р. Ицхаком Воложинером (р. Мцеле; см.).

Несколько лет спустя стало очевидным, что его первый брак не удался, и р. Шемуэль предоставил жене развод. Вновь посыпались заманчивые предложения от крупнейших богачей литовского края. Свою дочь посвятил ему в невесты и один из духовных лидеров поколения р. Йосеф-Зундель Салант (см.). Он сказал отцу жениха: «Я не в состоянии конкурировать ни с богачами, ни с великими знатоками Торы. Но моя дочь действительно благочестивая девушка, и она сумеет стать ему хорошей помощницей» (Сарей амеа 2:33).

Породнившись с р. Йосефом-Зунделем, р. Шемуэль переехал к нему в Салант (Салантай) и стал его ближайшим учеником. В этот период он подружился с другим учеником тестя – р. Исраэлем Липкиным (р. Исраэлем Салантером; см.), ставшим впоследствии основателем этического движения Мусар.

Отвергнув предложенные ему раввинские «троны» в Бриске (Бресте) и Саланте, р. Шемуэль целиком сосредоточился на изучении Торы.

Непрерывные занятия, продолжавшиеся не только весь день, но и большую часть ночи, серьезно подорвали его здоровье. Врачи обнаружили у него смертельно опасную болезнь легких и рекомендовали срочно поменять климат на более солнечный и теплый – например, на климат Италии. Р. Шемуэль сказал родным: «Если уж Провидению угодно, чтобы я отправился на поиски целебного воздуха, то я выбираю нашу Святую Землю» (там же 2:34).

Летом 5600 /1840/ года он отправился в путь. Задержавшись на некоторое время в Стамбуле, в 5601 /1841/ он прибыл в Землю Израиля и поселился в Йерушалаиме, где двумя годами ранее обосновался его тесть, р. Йосеф-Зундель Салант.

Вскоре р. Йосеф-Зундель, возглавлявший раввинский суд ашкеназской общины святого города, передал этот почетный пост р. Шемуэлю, которому тогда едва исполнилось двадцать пять лет.

Р. Шемуэль поселился в небольшой квартирке в самом центре еврейского квартала Старого города. В квартире не было окон и свет, и воздух проникали в нее через открытую дверь. Стол р. Шемуэля, за которым он изучал Тору, ел и принимал посетителей, располагался у самой двери – каждый мог в любое время обратиться к нему со своими вопросами и проблемами, не оговаривая заранее время визита. В этой квартире р. Шемуэль прожил пятьдесят два года (там же).

В 5608 /1848/ году р. Шемуэль Салант совершил длительную поездку по Литве и Польше, собирая в крупных еврейских центрах благотворительные средства на поддержку ашкеназской общины Йерушалаима.

Посетив в ходе этой поездки Вильно, р. Шемуэль получил там целевое денежное пожертвование, предназначенное для создания ешивы в Йерушалаиме. По возвращении из Европы он сразу же приступил к занятиям с ними в помещении центральной ашкеназской синагоги Менахем Цион (Утешитель Сиона).

В 5615 /1855/ году вместе с р. Йешаей Бардки (см.) он основал начальную ешиву Эц хаим (Древо жизни), в которой обучались дети до тринадцати лет.

Теперь каждое утро после молитвы р. Шемуэль посещал младшие классы школы – он знал каждого из малышей по имени, обнимал и целовал их, радовался их достижениям (Сарей амеа 2:34).

После бар-мицвы выпускники Эц хаим начинали осваивать различные ремесла, а по вечерам изучали Талмуд, и лишь те, которые проявили исключительные способности, продолжали заниматься целый день в ешиве р. Шемуэля, которую он перенес в новую синагогу Шаарей Цион (Врата Сиона), возведенную недалеко от дома. Эти учебные заведения стали единым комплексом, готовящим не только выдающихся знатоков Торы, но и благочестивых «балабосов» – ремесленников и торговцев, знающих и строго соблюдающих законы Б-га (Везэ шаар ашамаим с. 257).

В 5620 /1860/ году р. Шемуэль вновь посетил Европу для сбора средств. Вместо себя он оставил во главе раввинского суда р. Меира Ойербаха (см.), а по возвращении из Европы уговорил его продолжить занимать этот пост. После смерти р. Ойербаха, последовавшей в 5638 /1878/ году р. Шемуэль вновь возглавил раввинский суд.

Р. Шемуэль Салант стал одним из самых авторитетных законоучителей своего поколения – к нему обращались со сложными алахическими вопросами и ведущие раввины Европы, и хахам баши (главный раввин Османской империи).

В то же время сам р. Шемуэль постоянно подчеркивал, что он не раввин Йерушалаима, а всего лишь море ораа (законоучитель). Он предпочитал, чтобы к нему обращались просто «реб Шмульке», а свои законодательные решения подписывал краткой аббревиатурой «ШаС» (Шемуэль Салант). В своей маленькой квартирке без окон он принимал знаменитых еврейских филантропов – сэра Мозеса Монтефиоре и барона де Ротшильда, иностранных министров и дипломатов, ученых и путешественников, прибывающих в Йерушалаим со всего мира.

С наступлением вечера, между минхой и мааривом, р. Шемуэль обычно выносил свой стул из квартиры, чтобы подышать свежим воздухом. В эти минуты его окружали учителя и ученики ешивы Эц хаим, использующие возможность обсудить с ним различные талмудические и жизненные проблемы (Сарей амеа 2:34; Гдолей адорот; Везэ шаар ашамаим с. 393, 401).

В своей деятельности законоучителя он с равным вниманием относился ко всем вопросам – и к самым сложным, и к пустяковым, и даже к ошибочным.

Однажды женщина спросила у него: «Раби, мой кот стащил с кухонного стола и съел кусок мяса, который еще не был откашерован, – я хочу понять, стал ли кот от этого некашерным?». Ученики ешивы, сидевшие вокруг р. Шемуэля, прыснули от смеха – но под его серьезным взглядом затихли. Р. Шемуэль, на лице которого не показалось даже легкой улыбки, раскрыл одну из книг, лежащих перед ним на столе, и погрузился в изучение вопроса. Спустя минуту он сказал женщине: «Твой кот – треф». С этого дня тебе следует поостеречься и не оставлять на столе мясо до кашировки, чтобы не вводить кота в грех».

Когда женщина ушла, р. Шемуэль объяснил ешиботникам: «Если мы позволим себе смеяться над такими вопросами, то в другой раз человек постесняется прийти с серьезной проблемой – и из-за нашей несдержанности нарушит закон Торы (Сарей амеа 2:34).

В 5648 /1888/ году в возрасте семидесяти двух лет р. Шемуэль потерял зрение – но он продолжал выполнять обязанности главы раввинского суда, поскольку мог обходиться без книг: его уникальная память хранила в себе основные талмудические источники.

Р. Шемуэль Салант умер в Йерушалаиме двадцать восьмого ава 5669 /1909/ года, на девяносто четвертом году жизни.

В своем завещании он просил не писать на могильном камне восхвалений и титулов – лишь слова «Рав Шемуэль бар Цви» (Гдолей адорот).

Раби Шломо-Элиэзер бар Яаков Альфандари (Саба Кадиша; 5578-5690 /1818-1930/ гг.) – выдающийся законоучитель и кабалист.

Родился в Стамбуле, столице Османской империи.

В 5605 /1845/ году создал в Стамбуле ешиву, в которой воспитал целый ряд духовных лидеров следующих поколений. Среди его ближайших учеников был выдающийся законоучитель р. Хаим-Хизкия Медини (см.) впоследствии прославившийся книгой Сде хемед (Прекрасное поле).

Уже в эти годы р. Альфандари стал известен как бааль мофет – чудотворец, чьи слова способны оказывать влияние на реальность. Один из таких случаев произошел на глазах множества свидетелей. Группа ученых-натуралистов обсуждала в его присутствии вопрос о причинах землетрясений: в дискуссии назывались многочисленные геологические и климатические факторы, вызывающие это грозное явление природы. В конце концов, ученые пришли к выводу, что в настоящий момент в районе Стамбула никаких естественных предпосылок для зарождения «подземной бури» не существует. «Знайте, – обратился к ним р. Альфандари, – что хотя, по вашим прогнозам, землетрясение сейчас никак не может произойти, но если Творец захочет, чтобы оно произошло именно сейчас, то так и будет». В этот момент раздался тревожный подземный гул, и весь Стамбул был потрясен могучим содроганием земли (Иквета димешиха 186).

В 5659 /1899/ году р. Альфандари стал главным раввином г. Дамаска, столицы Сирии.

В 5664 /1904/ году, в возрасте восьмидесяти шести лет, р. Альфандари переехал в Землю Израиля и поселился сначала в Хайфе, а затем возглавил сефардскую общину г. Цфата.

В Цфате он был окружен всеобщим почетом – даже арабы трепетали перед ним, называя его «Б-жьим человеком» и «ангелом» (Гдолей адорот).

Знатоки кабалы из сефардских и ашкеназских общин приходили к нему, чтобы под его руководством постигать сокровенные тайны Торы (там же; Везэ шаар ашамаим с. 511).

Бывало, что приближаясь к его дому, посетители видели: весь дом как бы охвачен пламенем – такой яркости и интенсивности достигало духовное сияние Шехины во время его молитвы и занятий Торой (Иквета димешиха 186).

Р. Альфандари решительно выступал против любых изменений в традиционном еврейском образе жизни – в том числе, против изменений в одежде и внешнем облике.

Например, он отказался принять огромную денежную сумму, пожертвованную на издание его книг, – поскольку богач, предоставивший эти деньги, брил бороду (разумеется, разрешенным способом). Он не принимал у себя даже знатоков Торы, пришедших обсудить с ним какие-либо талмудические проблемы, если видел, что они бреют бороды (там же).

В дни тяжелой болезни, несмотря не нестерпимые боли, он категорически отказался пользоваться услугами светских врачей-евреев, работавших в Цфатской больнице «Адаса». И хотя врачи утверждали, что спасти его жизнь может только срочная операция, р. Алфандари ответил: он полагается на Всевышнего – на то, что «Б-г, исцеляющий все живое», вылечит и его. Врачи, иронизировавшие над его бесхитростной верой, спустя несколько недель были вынуждены признать, что произошло чудо: р. Альфандари излечился от смертельно опасного недуга без всякого вмешательства медицины (там же).

В 5685 /1925/ году, в возрасте ста семи лет, р. Альфандари переехал в Йерушалаим.

Этот переезд был связан с медицинскими соображениями – здесь за его здоровьем наблюдал богобоязненный доктор Валлох и главный врач больницы Шаарей цедек (Везэ шаар ашамаим с. 485).

В Йерушалаиме р. Альфандари вел очень замкнутый образ жизни, днями и ночами занимаясь изучением Торы. В этот период его талмид-хавером (младшим партнером по совместному изучению) был р. Цви-Песах Франк (см.), ставший впоследствии главным ашкеназским раввином Церушалаима.

Однажды старейшина евреев святого города р. Йосеф-Хаим Зонненфельд (см.) попросил от имени всей общины, чтобы р. Альфандари принимал людей, нуждающихся в исцелении и помощи, – так же, как он делал в Цфате. Жителям Йерушулаима я не нужен, – со свойственной ему прямотой ответил р. Альфандари. – У вас есть Котель маарави (Западная стена): тот, кто нуждается в спасении и исцелении, пусть приходит туда!» (Маасей авотейну, Тецаве).

До последних лет жизни р. Альфандари сохранил ясное зрение и блестящую память. Он помнил наизусть, слово в слово, целые трактаты Талмуда, алахические кодексы, а также книги ранних и поздних законоучителей. Как правило, он писал свои респонсы, не заглядывая в источники и по памяти цитируя обширнейшие фрагменты текста (Гдолей адорот; Иквета димешиха 186).

В Йерушалаиме р. Альфандари стали называть почетным именем Саба Кадиша (Святой старец).

Р. Шломо-Элиэзер Альфандари, Саба Кадиша, умер в Йерушалаиме двадцать второго ияра 5690 /1930/ года, в возрасте ста двенадцати лет.

Почувствовав приближение смерти, Саба Кадиша попросил облачить его в талит и тфилин, прочел весь отрывок «Слушай, Израиль…» – до последнего слова «эмет» (истина). Затем он попросил снять тфилин – и через несколько мгновений его дыхание оборвалось (Гдолей адорот).

Раби Хаим бар Нафтали-Цви-Йег̃уда Берлин (5592-5673 /1832-1912/ гг.) – главный раввин Москвы и Йерушалаима, один из духовных лидеров поколения.

Правнук основателя Воложинской ешивы р. Хаима из Воложина.

Родился пятого швата 5592 /1832/ года в Воложине. Старший сын р. Нафтали-Цви-Йег̃уды Берлина (Нецива; см.), зятя главы ешивы р. Ицеле из Воложина (см.). С девяти лет начал заниматься в ешиве, где слушал уроки своего знаменитого деда, р. Ицеле, на которого, по свидетельству современников, был очень похож лицом.

Благодаря своей исключительной усидчивости и редкостной памяти, Хаим к возрасту бар-мицвы овладел тремя сложнейшими разделами Талмуда – Моэд (Праведники), Нашим (Женщины) и Незикин (Ущербы). К шестнадцати годам он завершил первый цикл изучения всего Талмуда. В этом возрасте он уже писал свои хидушим (аналитические заметки к Талмуда) и респонсы, в которых выносил решения по сложнейшим алахическим вопросам (Гдолей адорот).

В 5608 /1848/ году он женился на дочери раввина из г. Шклова и, поселившись у тестя, продолжил углубленное изучение Торы.

В 5631 /1871/ году р. Хаим Берлин возглавил еврейскую общину г. Москвы.

К тому времени в Москве уже проживало более пяти тысяч «лиц иудейского вероисповедания». Большинство из них составляли купцы первой гильдии и ремесленники, получившие право на жительство вне черты оседлости, а также бывшие кантонисты, отслужившие свой срок в русской армии. Местом компактного проживания евреев было Зарядье – большой торговый район, расположенный на берегу Москвы-реки, недалеко от Кремля («Зарядье» – район за торговыми рядами). Здесь евреи составляли около половины населения и держали в своих руках всю торговлю – Глебовское и Мурашевское подворья в Зарядье имели репутацию крупнейших торговых центров Москвы.

В Зарядье также располагалась так называемая Аракчеевская молельня, устроенная для еврейских солдат. Еще одна синагога, которую посещали, в основном, ремесленники и купцы, располагалась в районе Солянки, в угловом доме, выходящем на улицу Архипова. Позднее, в 5640-х /1880-х/ годах здесь был создан также и хедер – еврейская школа для начального обучения (А. Разгон, Евреи в Москве).

«Интересную картину, – писал современник, – представляло Зарядье в один из осенних еврейских праздников, когда они по закону должны были идти на реку и там читать положенные молитвы. С молитвенниками в руках, в длиннополых, чуть ли не до самых пят, сюртуках, в бархатных картузах, …из-под которых выбивались длинные закрученные пейсы, евреи толпами шли посередине мостовой. …Набережная Москвы-реки …в этот день была сплошь унизана черными молящимися фигурами» (там же).

«Праздники евреями соблюдались очень строго, – свидетельствовал тот же бытописатель, – никакой торговли и работы в эти дни не было; с вечера пятницы шумное, суетливое Зарядье стихало – переулки были пустынны. …Днем в шабат сидели дома, с утра читали священные книги, а к вечеру шли гулять. Излюбленным местом прогулок был Александровский сад. В дни «кущей» …строили временные, из легкого теса, длинные сараи, покрытые вместо крыши ветвями елок, так что сквозь них было видно небо. …Богатые евреи имели в своих квартирах особые помещения, над которыми в праздник «кущей» раскрывалась крыша, и отверстие застилалось ветвями ельника» (там же).

В этой традиционной упорядоченности жизни угадывалась заботливая рука раввина.

В 5649 /1889/ году р. Хаим стал главой раввинского суда своего родного Воложина. В этот период он преподавал в Воложинской ешиве, которую, начиная с 5614 /1854/ года возглавлял его отец – Нецив. Семидесятилетний Нецив видел в старшем сыне своего продолжателя – однако в 5652 /1892/ году российские власти закрыли ешиву, а ее преподавателей и учащихся выслали из Воложина.

После высылки р. Хаим Берлин стал главой раввинского суда в г. Кобрине, расположенном в белорусском Полесье. В 5656 /1896/ году он был избран главным раввином крупной общины Елисаветграда (Кировограда), на юге Украины.

Р. Хаим вспоминал, что все эти годы он мечтал избавиться от раввинства, чтобы вновь, как в юности целиком посвятить себя изучению Торы. «Изо дня в день, – писал он, – я молил своего Создателя, чтобы он освободил меня от этой работы, …и Всевышний услышал шепот моего сердца» (Гдолей адорот).

В 5666 /1906/ году, в возрасте семидесяти четырех лет, р. Хаим Берлин осуществил свое давнее желание: он переселился в Землю Израиля и обосновался в Йерушалаиме.

«Теперь, – удовлетворенно отмечал он, – я могу каждый день благословлять Всевышнего словами «шело асани авед» («…что Ты не создал меня рабом»)» – в иронической интерпретации р. Берлина слово авед (раб) расшифровалось как аббревиатура словосочетания ав бейт-дин (глава раввинского суда).

«Всевышний привел меня в Свои святые покои, – писал он, – и я здесь просто частное лицо, свободное от всякого ярма, наброшенного людьми из плоти и крови, – здесь на моей шее только «ярмо Небес», …и я могу, выполняя волю Создателя, целиком отдаться изучению Торы и сосредоточенному служению» (там же). Однако очень скоро к нему обратились с просьбой помочь в руководстве ашкеназской общиной р. Шемуэлю Саланту (см.), которому уже исполнилось к тому времени девяносто лет. Р. Хаим был вынужден согласиться, так как другого, подобного ему, алахического авторитета в Йерушалаиме тогда не было.

В этот период он близко сошелся с одним из зачинателей этического движения Мусар р. Ицхаком Блазером (р. Ицеле Петербургером; см.), который также участвовал в работе раввинского суда города.

В 5667 /1907/ году р. Хаим и р. Ицхак заключили уникальное соглашение: они договорились, что тот, кто первым покинет это мир, откроется во сне другому и расскажет о происходящем в высших мирах. Тем же летом, в месяце ав, умер р. Ицхак Блазер. В течение последующей недели р. Хаим каждое утро пытался вспомнить, что ему снилось ночью, но безуспешно. Наконец, р. Ицхак предстал перед ним во сне. Он рассказал, что «Небесный Суд вникает в каждую деталь, прожитой жизни и особенно строго судит за грех злоречия». «Однако не отчаивайся, мой дорогой друг, – сказал он. – Те, кто были скромными и смиренными, снисходительными и терпимыми, удостаиваются на Небесах особого понимания» (Везэ шаар ашамаим с. 437).

Ближайшим учеником р. Хаима в эти годы стал р. Арье Левин (см.), один из духовных лидеров следующего поколения евреев Святой Земли.

«Небу было угодно, чтобы я нашел благосклонность в его глазах, и он взял меня под свою постоянную опеку, как родного сына, – вспоминал р. Арье Левин. – …Я был настолько близок к нему, что он, проявив безграничную доброту и непритязательность, находил время заниматься со мной поздно вечером и даже иногда по утрам. …По его указанию я выучил один из разделов Шульхан аруха – Йорэ деа, описывающий, в частности, законы, связанные с кашрутом. После этого он, пользуясь своим непререкаемым авторитетом, посвятил меня в сан раввина» (С. Раз, Праведник нашего времени с. 46).

В 5669 /1909/ году, после смерти р. Шемуэля Саланта, р. Хаим Берлин стал фактически руководителем ашкеназской общины Йерушалаима.

Семидесятилетний мудрец писал: «С этого дня, как р. Шемуэль Салант приобщился к вечности, руководители общины стали обращаться со всеми делами ко мне, и по природной слабости характера я не смог отправить их с пустыми руками. Так, против своей воли, под давлением обстоятельств, я был вынужден подставить свою шею под это ярмо и с головой погрузиться в дела общины» (Гдолей адорот).

Р. Хаим Берлин умер в канун праздника Суккот 5673 /1912/ года.

Свою огромную библиотеку, включающую тысячи экземпляров книг, он завешал иерусалимской ешиве Эц хаим.

Его многочисленные рукописи, содержащие толкования Торы, были утеряны.

В его честь назван один из самых крупных еврейских учебных центров – ешива «Рав Хаим Берлин», расположенная в Бруклине, Нью-Йорк.

Раби Хаим-Хизкия бар Рефаэль-Ашер-Элияу Медини (Сде хемед; 5595-5669 1834-1908/ гг.) – выдающийся законоучитель.

Родился в Йерушалаиме седьмого хешвана 5595 /1834/ года.

Осиротев в возрасте восемнадцати лет, переехал к родственникам в Стамбул, столицу Османской империи.

Учился в стамбульской ешиве у р. Шломо-Элиэзера Альфандари (Саба Кадиша; см.).

В 5627 /1867/ году р. Медини стал главным раввином г. Карасубазара (Краснодара), где существовала большая община евреев – «крымчаков».

Эта уникальная община сложилась на протяжении многих веков на основе переселенцев из Вавилона и Византии, Италии и Турции, Польши и Украины. В этом общинном конгломерате можно было встретить семьи, носящие фамилии Анджело и Домброзо (выходцы из Испании и Италии), Гурджи (из Грузии) и Лехно (из Польши), Ашкенази (их Германии) и Измерли (из Турции).

За века «крымчаки» переняли бытовой уклад и язык крымских татар, но молились и писали на святом языке Торы. Внешне от татар их отличали только пейсы и бороды. «Крымчаки строго исполняли обряды религии, – писал российский исследователь их быта. – Два раза в день, утром и вечером, крымчак посещает свою синагогу и отправляет молитву с чрезвычайным благоговением». По свидетельству того же бытописателя, «крымчаки вежливы и ласковы, образ жизни их до крайности прост и воздержен, …а чистота нравов везде и повсюду примерная» (Ф. Кандель, Очерки времен и событий т.2, с. 265-266).

За тридцать два года пребывания в Карасубазаре р. Медини создал крупную ешиву и возродил серьезное изучение Талмуда.

В этом тихом краю, далеком от мировых центров Торы, р. Медини сосредоточенно работал над своим основным трудом – обстоятельной талмудической энциклопедией, получившей название Сде хемед (Прекрасное поле). В этой книге, в соответствии с алфавитным порядком тем, были сформулированы основные талмудические термины, понятия и законы.

В 5659 /1899/ году, в возрасте шестидесяти пяти лет, р. Медини возвратился в город своего рождения – Йурушалаим, рассчитывая завершить здесь работу над книгой.

Он был принят в качестве законоучителя, обладающего высоким авторитетом, и из многих общин Святой Земли и диаспоры к нему стали обращаться со сложными алахическими вопросами. В 5661 /1901/ году руководители сефардской общины Йерушалаима обратились к нему с настоятельной просьбой: занять раввинский «трон» города, приняв почетный титул Ришон леЦион (Первый в Сионе).

«Приехав на Святую Землю, – писал р. Медини, – я рассчитывал, что мне придется вести жизнь одного из иерусалимских бедняков – лишь бы был кусок хлеба, и одежда для всех членов моей семьи… Я ни в коем случае не собирался принимать на себя никакой общественной  должности, ни малой, ни большой, не дай Б-г, чтобы сердце и ум были свободны для завершения моей работы над энциклопедией и чтобы другие заботы не отвлекали и не прерывали меня» (Гдолей адорот).

Спасаясь от окружающего его почета, а также от потока посетителей, приходящих с алахичесскими вопросами, р. Медини перебрался в более тихий Хеврон, но и здесь не обрел покоя: вскоре он был избран главой сефарской общины города. С течением времени он создал в Хевроне начальную школу и ешиву, в которой давал уроки.

Р. Хаим-Хизкия Медини умер в Хевроне двадцать пятого кислева 5669 /1908/ года, в возрасте семидесяти четырех лет.

Через полтора года после его смерти жителей Хеврона потрясла тревожная весть – посетители городского кладбища обнаружили, что неизвестный, проникнув в склеп р. Медини, попытался вытащить тело праведника из могилы. Очевидно, звук приближающихся шагов спугнул злоумышленника, и он успел скрыться. Руководители общины, прибывшие на место происшествия, увидели, что тело праведника даже не затронуто тлением: оно было таким же, как и в день похорон, и саван, покрывающий тело, оставался бело снежно чистым, без единого пятна плесени (Гдолей адорот).

Талмудическая энциклопедия Сде хемед, над которой р. Медини работал на протяжении всей своей жизни, была издана в восемнадцати томах. Она до сих пор сохраняет свое практическое значение и используется не только в качестве всеобъемлющего справочника, но и как авторитетный алахический кодекс.

Многочисленные хидушим (аналитические заметки) р. Медини, относящиеся к Талмуду и кодексу Шульхан арух, собраны в книги Михтав ле Хизкия (Письмо Хизкии) и Ор ли (Мой свет) – последняя книга включает также его респонсы.

Раби Ицхак-Йерухам бар Йеощуа-Лейб Дискин (5599-5685 /1839-1925/ гг.) – выдающийся законоучитель, один из руководителей ашкеназской общины Йерушалаима.

Родился двадцать второго швата 5599 /1839/ года в г. Волковыске, на западе Белоруссии.

Изучал Тору под руководством отца р. Йег̃ошуа-Лейба Дискина (см.), возглавлявшего крупные общины Ломжи, Ковно (Каунаса), Шклова и Бриска (Бреста).

В пятилетнем возрасте Ицхак-Йерухам уже самостоятельно изучал Талмуд с комментариями Раши (см.) и тосафистов. А всего через четыре года, когда ему исполнилось девять лет, отец засвидетельствовал, что мальчик «развирается во всех сложнейших разделах Талмуда».

На следующий день после своей бар-мицвы Ицхак-Йерухам отделился от своих друзей и в течение трех лет занимался Торой в уединении – не менее четырнадцати часов в сутки без перерыва (Ашаль эвет 5763 г., 24 с.6).

В возрасте шестнадцати лет он стал экзаменатором в ешиве своего отца в Ломже.

В шестнадцать лет он женился на дочери р. Захарии Залкинда из г. Динабурга (Двинска, ныне Даугавпилса). Вскоре после женитьбы ему предложили возглавить общину Ломжи, заменив отца, – но р. Ицхак-Йерухам наотрез отказался (там же).

В течение пятидесяти последующих лет он продолжал углубленные занятия Торой, ведя жизнь затворника в Динабурге, а позднее – в Умани.

В 5637 /1877/ году его отец, р. Йег̃ошуа-Лейб Дискин поселился в Йерушалаиме и стал фактическим главой ашкеназской общины города – «раввином для раввинов». Он основал в святом городе ешиву Оэль Моше (Шатер Моше), а затем и знаменитый «Сиротский дом Дискина». После его смерти, последовавшей в 5658 /1898/ году, его ближайшие ученики обратились к р. Ицхаку-Йерухаму с просьбой приехать в Землю Израиля и продолжить миссию своего отца (там же).

В месяце элул 5668 /1908/ года, после многолетних сомнений и колебаний, на семидесятом году жизни р. Ицхак-Йерухам прибыл в Йерушалаим. Он встал во главе ешивы и сиротского дома, основанных отцом.

В 5673 /1913/ году, когда умер р. Хаим Берлин (см.), возглавлявший ашкеназскую общину Йерушалаима, мудрецы святого города избрали на его место р. Ицхака-Йерухама – но он отказался от почетного назначения. Он стал, как когда-то его отец, «раввином для раввинов»: возглавлявший общину р. Йосеф-Хаим Зонненфельд (см.) не предпринимал никаких серьезных шагов, предварительно не посоветовавшись с ним (там же с.7-8).

В 5678 /1918/ году евреи Йерушалаима, сохраняющие верность традиции, объединились в особую общину, названную Эйда харедит (Община богобоязненных). На учредительном собрании общины ее первым президентом (наси) был избран р. Ицхак-Йерухам, а главой раввинского суда общины – его ближайший сподвижник, р. Йосеф-Хаим Зонненфельд.

Эйда харедит была создана, чтобы противостоять быстро растущему влиянию «просветителей» и сионистов, сбросивших с себя «ярмо Торы». Р. Ицхак-Йерухам ясно понимал: конечная цель отступников заключается в том, чтобы искоренить все, связанное с Торой, из жизни евреев, – поэтому он решительно противился любым изменениям в традиционном общинном укладе, называя их «проломом в стене». Наряду с ведущими раввинами, в руководство Эйда харедит вошли восемнадцать известных профессоров и врачей, ратовавших за сохранение Йерушалаима в качестве святого города Торы. На состоявшихся в 5679 /1919/ году выборах в городской совет кандидаты от Эйда харедит получили большинство голосов.

Р. Ицхак-Йерухам Дискин умер двадцать девятого швата 5685 /1925/ года. Похоронен на Масличной горе.

Раби Шломо бар Хаим Эльяшив (Бааль Алешем; 5601-5688 /1841-1928/ гг.) – выдающийся кабалист.

Происходил из рода великого кабалиста р. Ицхака Лурии (Аризаля; см.) – и по отцовской, и по материнской линии.

Прямой потомок знаменитого кабалиста р. Шимшона Острополера (см.), убитого казаками Богдана Хмельницкого.

Родился в литовском городке Загоре.

До тринадцати лет изучал Тору под руководством отца, затем учился в ешивах Минска и Телза (Тельшая), Поселившись в г. Шауляе, целиком посвятил себя изучению Торы.

Он вел жизнь затворника – облачившись в талит и тфилин, занимался в своей комнате весь день и большую часть ночи. Основным предметом его исследований стали книги, содержащие сокровенное учение Аризаля и Виленского Гаона (см.).

По свидетельству р. Авраама-Ицхака Кука (см.), прежде, чем приступить к изучению кабалы, р. Эльяшив «основательно изучил Вавилонский и Иерусалимский Талмуды, кодексы законоучителей разных поколений и множество книг мусара, затем кабалистические сочинения р. Моше Кордовера и р. Моше-Хаима Луцато, а потом уже – Зоар и «Книгу Творения» с комментариями и разъяснениями Виленского Гаона, и, наконец, он проник в таинственный сад – в сокровенный смысл писаний, содержащих святое учение Аризаля» (Сарей амеа 6:13).

Р. Эльяшив стал самым авторитетным в литовском крае знатоком кабалы. К нему в Шауляй приезжали многие духовные лидеры поколения, среди которых были р. Исраэль-Меир Акоэн (Хафец-Хаим; см.) и р. Ицхак Блазер (Р. Ицеле Петербургер; см.), один из зачинателей этического движения Мусар.

В этом мире следует использовать каждую возможность находиться рядом с ним, – говорил Хафец Хаим, – ведь кто знает, сможем ли мы в мире истины даже приблизиться к тому уровню Небес, на котором будет обитать его душа». Хафец Хаим пояснял: «Мы все действуем в нижнем мире, рассчитывая оказать влияние на высшие миры, – он же (р. Эльяшив) действует прямо в высших мирах, каждая тропинка в которых ему хорошо знакома» (Гдолей Адорот).

Р. Авраам-Ицхак Кук также навещал р. Эльяшива в Шауляе и ночи напролет изучал под его руководством сочинения р. Хаима Виталя (см.), содержащие учение Аризаля (Сарей амеа 6:13).

Р. Эльяшив написал целый ряд значительных книг по кабале, среди которых Сефер акдамот вешаарим (Книга прелюдий и преамбул), Сефер адеа (Книга знания), Сефер аклалим (Книга основных принципов), а также Хезек абиурим (Раздел пояснений) – развернутый комментарий на основополагающую книгу р. Хаима Виталя Эц хаим (Древо жизни).

В 5675 /1915/ году, в разгар первой мировой войны, семидесятипятилетний р. Эльяшив был изгнан вместе со всей общиной Шауляя из прифронтовой полосы вглубь России – российские власти подозревали евреев в сочувствии и помощи неприятелю.

Перед поспешной эвакуацией р. Эльяшив, не имея возможности взять с собой свои многочисленные рукописные сочинения, зарыл их в землю около Шауляя. После войны эти места оказались под властью немцев. Тем не менее, стараниями добровольных помощников из еврейской общины Риги удалось извлечь рукописи из земли и, переправив через российскую границу, возвратить автору (Гдолей адорот).

В 5682 /1922/ году р. Эльяшиву удалось покинуть коммунистическую Россию. В 5684 /1924/ году, в возрасте восьмидесяти трех лет, он прибыл в Йерушалаим.

Р. Шломо Эльяшив умер в Йерушалаиме двадцать седьмого адара 5688 /1928/ года.

Все многочисленные участники его похорон наблюдали в небе над Ар зейтим (Масличной горой) яркий столп света, направленный, подобно гигантской радуге, с востока на запад, до самого горизонта, – такое явление издревле наблюдалось во время похорон выдающихся праведников и знатоков сокровенного учения (Гдолей адорот).

На его могильном камне высекли: «Наставник, подобный Б-жьему ангелу, – …перед ним были открыты сокровенные тайны Торы».

Собрание его кабалистических сочинений было издано под общим названием Лешем, шево веахлама (Яхонт, агат и аметист).

Эта книга стала столь авторитетной, что в последующих поколениях р. Шломо Эльяшива стали называть по заглавию книги – Бааль Алешем (Автор «Яхонта…»).

Его внук, р. Йосеф-Шалом Эльяшив, – выдающийся законоучитель и духовный лидер нашего поколения.

Раби Яаков-Давид бар Зеев Виловский (Ридбаз; 5605-5674 /1845-1913/ гг.) – выдающийся законоучитель.

Родился в белорусском городе Кобрине в семье бедного печника.

Отец пригласил для занятий со своим старшим сыном лучшего меламеда в городе. Но вскоре наступил год, когда отец не сумел заплатить меламеду – из-за возросших цен он не мог приобрести кирпичи для укладки печей и остался без работы. И тогда, посоветовавшись с женой, он разобрал печь в своем доме и установил ее в новом доме одного из городских богачей. Вся семья провела зиму в выстуженном жилище ради того, чтобы маленький Яаков-Давид продолжил занятия с меламедом (Гдолей адорот).

Уже в детстве прославился как илуй (вундеркинд).

По свидетельству современника, «гениально одаренный Яаков-Давид, ставший знаменитым под именем Ридбаз, поражал всех раввинов и знатоков Торы совершенным знанием наизусть Вавилонского и Иерусалимского Талмудов» (Р. Меир Гальперин, «Гадоль» из Минска с.95).

В двадцать три года р. Яаков-Давид стал раввином местечка Изоблина, расположенного возле г. Волковыска. Здесь он написал свою первую книгу Мигдаль Давид (Башня Давида), включающую его хидушим (аналитические заметки) к Талмуду.

С выходом книги его имя прогремело по всему литовскому краю. Выдающийся законоучитель р. Исер-Залман Мельцер (см.), отмечая уникальные аналитические способности Ридбаза, утверждал, что «подобного мозга не было на протяжении нескольких поколений» (Гдолей адорот).

В 5636 /1876/ году р. Яаков-Давид возглавил крупную общину Бобруйска.

Он бескомпромиссно боролся за сохранение традиционного уклада еврейской жизни, придавая особое значение системе образования: он решительно запрещал родителям направлять своих детей в казенные школы, где преподавание велось на русском языке, и изучались общеобразовательные предметы (там же).

В этот период он выпустил в свет сборник своих алахических респонсов, получивших название Шеэлот ветшувот Аридбаз (Вопросы и ответы р. Яакова-Давида бар Зеева).

В последующие годы Ридбаз был законоучителем и магидом (общественным проповедником) в Вильно (Вильнюсе), а затем – главным раввином Слуцка. В этом городе он основал большую ешиву. Значительное место в ее программе, в отличие от большинства других ешив, занимало изучение Иерусалимского Талмуда. На материале уроков, проведенных в ешиве, Ридбаз написал комментарий на значительную часть трактатов Иерусалимского Талмуда – эта книга стала основным трудом его жизни.

Его любовь к Торе не имела границ. Однажды к нему в Слуцк приехал раввин соседнего городка р. Барух-Бер Лейбович (см.), чтобы обсудить сложнейшую талмудическую проблему. В ходе дискуссии они так и не пришли к определенному результату. Однако через несколько часов после отъезда р. Баруха-Бера Ридбазу все же удалось найти искомое решение. Он попытался нанять извозчика, который бы отвез его к р. Баруху-Беру, но как раз в этот час разыгралась снежная буря, и ни один из возниц не решался в такую погоду покинуть город. И тогда Ридбаз отправился в путь пешком. В середине ночи он постучался в дверь дома р. Баруха-Бера – запорошенный с головы до ног снегом. Прежде, чем раздеться и обогреться, Ридбаз радостно закричал: «Раби Барух-Бер, слава Б-гу, решение найдено!» (Маасей авотейну, Ницавим).

В 5663 /1903/ году Ридбаз переехал в США. В 5664 /1904/ году он возглавил харедимную общину г. Чикаго.

Он старался возвратить эмигрантов из России к жизни по Торе – а они стремились поскорее превратиться в «настоящих» американцев и отбросить выдающие их отличия в одежде и поведении.

Опасность, связанную с ассимиляцией, Ридбаз объяснял, прибегая к следующей притче. «Евреи, – говорил он, – сравниваются в Писании с огнем, а народы мира – с водой. Ведь о евреях сказано: «И будет народ Яакова огнем» (Овадья 1:18) – в то время как про народы мира написано: «Рев племен подобен реву множества вод» (Йешая 17:13). Когда огонь отделен от воды надежной преградой – например, стенкой котла, он разогревает воду, и она испаряется. Но если убрать преграду, разделяющую огонь и воду, вода быстро потушит огонь еврейства» (Гдолей адорот).

В 5665 /1905/ году Ридбаз переселился в Землю Израиля. В г. Цфате он основал ешиву Торат Эрец Исраэль (Тора Земли Израиля), в которой обучалось около ста пятидесяти юношей.

Ридбаз был одним из основных оппонентов р. Авраама-Ицхака Кука (см.) в полемике, связанной с практикой применения законов шмиты (субботнего года) в эпоху, когда нет Храма. В 5672 /1912/ году Ридбаз издал свой комментарий на книгу р. Исраэля из Шклова (см.) Пеат ашульхан (Край стола), в котором подробно изложил свое понимание этих проблем. Он организовал специальный фонд для поддержки поселенцев, полностью прекращающих обработку земли в год шмиты.

Р. Яаков-Давид Виловский, Ридбаз, умер в праздник Рош ашана – в первый день 5674 /1913/ года.

Раби Натан-Цви бар Моше Финкель (Саба из Слободки; 5609-5687 /1849-1927/ гг.) выдающийся мыслитель и педагог; один из духовных лидеров движения Мусар.

Родился в литовском городе Расейняе.

Рано осиротел, воспитывался в доме своего дяди в Вильно (Вильнюсе). Прославился как илуй (вундеркинд).

Женился на внучке главного раввина г. Кельма р. Элиэзера Гутмана. В 5631 /1871/ году, переехав после женитьбы в Кельм, р. Натан-Цви стал учеником одного из основателей движения Мусар р. Симхи-Зисла Зива (Сабы из Кельма; см.), возглавлявшего городскую ешиву, именуемую Талмуд Тора (Изучение Торы).

Личность и этические концепции наставника покорили сердце р. Натана-Цви. После одной из бесед, проведенных р. Симхой-Зислом в ешиве, р. Натан-Цви не сумел уснуть и проплакал всю ночь, орашая подушку очистительными слезами раскаяния. В ту ночь он решил посвятить всю свою жизнь изучению Торы и трепетному служению Творцу (Р. Дов Кац, Тнуат амусар 3, с.18).

Освоив многие педагогические методы своего наставника, р. Натан-Цви стал его ближайшим помощником в руководстве ешивой.

В 5636 /1876/ году российские власти закрыли ешиву в Кельме – им донесли, что р. Симха-Зисл в своих беседах настраивает учеников против правительства. Когда жандармы прибыли в Кельм, чтобы арестовать р. Симху-Зисла, р. Натан-Цви, желая спасти наставника, выдал себя за главу ещивы и был взят под стражу. Позднее он приводил это происшествие, как пример душевной сложности человека – ведь в тайных глубинах сердца к самым благородным мотивам могут быть примешаны неблаговидные помыслы. По его словам, в тот момент им руководило не только стремление спасти наставника, но и, как это ни парадоксально, гордыня; его прельстила возможность выдать себя за знаменитого главу ешивы – пусть даже на мгновение и пусть всего лишь в глазах российских жандармов (там же с. 177).

После освобождения из-под ареста р. Натан-Цви переехал вслед за р. Симхой-Зислом в Курляндию (Латвию). В тихом приморском городке Гробине они возобновили работу ешивы, и р. Натан-Цви стал ее машгиахом – в его задачу входила помощь ученикам в процессе их духовного роста.

Около 5638 /1878/ года р. Натан-Цви организовал в пригороде Ковно (Каунаса), Слободке, колель аврехим – учебное заведение для семейных знатоков Торы. В программу этого колеля входили ежедневные занятия мусаром, способствующие нравственному совершенствованию учащихся.

В 5640 /1880/ году р. Натан-Цви стал ближайшим помощником р. Ицхака Блазера (р. Ицеле Петербургера; см.), возглавлявшего самый крупный в литовском крае колель аврехим, расположенный в самом Ковно. В его стенах обучалось свыше ста двадцати одаренных знатоков Торы, многие из которых стали руководителями общин по всему еврейскому миру. Благодаря деятельности р. Ицхака Блазера и р. Натана-Цви этот колель превратился в штаб-квартиру движения Мусар.

Р. Натан-Цви осознавал, что система еврейского образования в литовском крае, как и во всей диаспоре, переживает тяжелый кризис. И хотя дома учения по всей Литве еще были наполнены молодыми людьми, стремящимися к познанию Торы, – большинство из них были лишены серьёзного воспитания и духовного руководства. Никто не помогал им выработать цельное мировоззрение и найти ответы на сложнейшие вопросы, которые ставило перед ними время, – и впоследствии многие из них оказывались совершенно беспомощными перед бурными ветрами «просвещения» и безверия. К тому же, большинство молодых знатоков Торы пребывали в крайней нищете: они скудно питались, спали прямо на скамейках в доме учения и одевались в лохмотья. Знаменитая ешива в Воложине и ешива р. Симхи-Зисла Зива в Кельме, а затем в Гробине, были лишь маленькими благодатными островками, затерянными в безбрежном океане шестимиллионного еврейского населения Российской империи. Р. Натан-Цви пришел к выводу: чтобы приостановить повсеместное падение авторитета Торы, необходимо создать целую сеть ешив, по уровню подобных Воложинской, – и эту миссию он принял на свои плечи (там же с. 10-20).

Около 5641 /1881/ года им была основана ешива в литовском городке Телзе (Тельшае), ставшая впоследствии одной из самых крупных и знаменитых.

Около 5642 /1882/ года он организовал ешиву в Слободке, в помещении старого дома учения. В первое время этические беседы в ешиве проводили ближайшие ученики основателя движения Мусар р. Исраэля Салантера (см.) – р. Нафтали Амстердам (см.) и р. Ицхак Блазер, и это привлекло многих одаренных студентов.

Все эти годы семья р. Натана-Цви оставалось в Кельме, где его жена держала небольшой магазин, а он сам жил на съемных квартирах вместе с учениками, как один из них. Он и питался вместе с ними – часто одним хлебом, выбирая для себя черствые края, чтобы они не достались ученикам.

Казалось, у него не было никакой частной жизни, он всегда был окружен учениками: днем и ночью он беседовал с ними, советовал, наставлял, убеждал – помогал каждому из учеников познать самого себя и найти свой неповторимый путь в служении Всевышнего (там же с.158, 163-164).

Направляя всю деятельность своей ешивы в Слободке, р. Натан-Цви всегда стремился оставаться вне авансцены, выдвигая на ведущие роли других преподавателей и сотрудников.

В 5649 /1889/ году он пригласил на должность главы ешивы (рош ешивы), р. Ицхака Рабиновича (р. Ицеле Поневежера, см.), одного из самых одаренных законоучителей нового поколения, с приходом которого уровень преподавания Талмуда в ешиве еще возрос. В начале 5650-х /1890-х/ годов ешива в Слободке приобрела репутацию нового мирового центра Торы. После того, как в 5652 /1892/ году российские власти закрыли Воложинскую ешиву, многие ее ученики перешли в Слободку, и количество студентов достигло нескольких сотен.

В 5654 /1894/ году р. Натан-Цви поставил во главе ешивы двух новых преподавателей – молодых выпускников Воложинской ешивы р. Моше-Мордехая Эпштейна (см.) и р. Исера-Залмана Мельцера (см.), которым было соответственно двадцать восемь лет и двадцать четыре года. Их уроки, служащие образцом глубинного анализа талмудического текста пользовались исключительной популярностью (там же с.28, 32-34).

В 5657 /1897/ году р. Натан-Цви откликнулся на просьбу главного раввина Слуцка р. Яакова-Давида Виловского (Ридбаза; см.) и создал в этом городе филиал своей ешивы.

Он отобрал четырнадцать наиболее одаренных учеников, среди которых был и его сын Элиэзер-Йег̃уда Финкель (см.) и направил их из Слободки в Слуцк. Во главе филиала он поставил одного из своих ведущих сотрудников – р. Исере-Залмана Мельцера. В первый период существования этого филиала р. Натан-Цви и сам часто приезжал в Слуцк, оставаясь там на целые недели и даже месяцы (там же с. 35-36).

В том же 5657 /1897/ году ешива в Слободке пережила тяжелейший кризис – значительная часть учеников выступила против изучения еврейской тематики: они утверждали, что занятия мусаром отвлекают их от усердного изучения Талмуда и законодательных кодексов.

За спиной «восставших» учеников стояли многие авторитетные раввины, видевшие в распространении движения Мусар серьезную опасность: по их мнению, «мусарники», создавая как бы особую секту внутри еврейства, угрожали целостности и единству всего мира Торы.

В результате этого конфликта р. Натан-Цви был вынужден покинуть ешиву. Вместе с ним ушел и глава ешивы р. Моше-Мордехай Эпштейн, а также около шестидесяти учеников, увлеченных работой по самовоспитанию и совершенствованию характера (там же т.2, с.202-203; т.3, с.36-37).

Опираясь на поддержку р. Исраэля-Меира Акоэна (Хафец Хаим ; см.), р. Ицхака Блазера и других духовных лидеров поколения, р. Натан-Цви создал в Слободке новую ешиву, названную им Кнессет Исраэль (Собрание Израиля) – в увековечивание памяти р. Исраэля Салантера.

К 5659 /1899/ году количество учеников в его ешиве вновь достигло трехсот – как и перед расколом, а вскоре р. Натан-Цви уже не мог принять всех желающих (там же т.3, с.39).

Его беседы по этике становились центральными событиями в духовной жизни новой ешивы.

Когда ученики замечали, что р. Натан-Цви направляется в учебный зал, чтобы начать беседу, каждый старался занять место как можно ближе к биме – возвышению с которого выступали преподаватели. Едва он начинал свою речь, ученики тесно окружали его и ловили каждое слово. Р. Натан-Цви говорил очень сухо и сжато, негромко, иногда почти шепотом, часто останавливался – произносил слово и вдруг, не закончив фразы, смолкал. Во многих случаях он ограничивался намеком, предоставляя ученикам возможность самим додумывать начатую им мысль. Создавалось впечатление, что он не готовился к беседе заранее, но все идеи и образы рождались спонтанно, прямо на глазах слушателей. Такая, на первый взгляд, «непрофессиональная» манера подачи материала создавала атмосферу непринужденного совместного творчества: каждый из учеников начинал думать вместе с преподавателем, старался разгадать все его намеки и недомолвки, развить лишь эскизно намеченные им концепции и мотивы (там же с.162,237).

В своих лекциях р. Натан-Цви стремился пробудить в сердцах учеников стремление к высочайшему духовному совершенству. Он любил повторять слова мудрецов: «Человек обязан задавать себе вопрос: когда мои поступки смогут сравняться с делами праотцов – Авраама, Ицхака и Якова» (Ялкут, Дварим 830). Р. Натан-Цви в шутку утверждал, что на самом деле у него есть всего одна «этическая беседа», содержание которой он варьирует в бесчисленном количестве вариантов, – он имел в виду свой урок о духовном величии Первого Человека, Адама, созданного «по образу и подобию» Творца. Р. Натан-Цви учил, что, поскольку «душа каждого человека превосходит своим уровнем даже уровень ангелов», человек способен, «постигнув свою подлинную природу», приблизиться к познанию Всевышнего (там же с.98-101; Алей шур 2, с.276).

Наряду с уроками, предназначенными для всех, р. Натан-Цви проводил приватные беседы, на которые допускались только самые близкие ученики. Эти беседы, проходившие в его маленькой квартирке, расположенной прямо в здании ешивы, отличались особым накалом – в каждом его слове ощущалась тайна и бездонная глубина. Даже самые способные ученики не могли в полной мере воспринять создаваемую им многомерную картину реальности – и это побуждало их к напряженной духовной работе и росту (Тнуат амусар 3, с.231).

Р. Натан-Цви был проницательным психологом, тонко чувствовавшим малейшие изменения в сердце каждого из своих многочисленных учеников.

Обладая исключительной памятью, он хранил в уме мельчайшие подробности относительно каждого из них – факты, связанные с их семьей, детством, пребыванием в ешиве. К каждому ученику он подбирал особый подход, стремясь максимально полно реализовать заложенные в нем способности и дарования. С некоторыми из учеников он беседовал с глазу на глаз по многу часов подряд, порой ночи напролет (там же с.209-214).

Основное внимание р. Натан-Цви уделял самым одаренным ученикам, которые часто оказывались и самыми проблемными в отношении мировоззренческих позиций и свойств характера. Он утверждал, что ради таких исключительно талантливых единиц, в сущности, и существует ешива, и стремился всячески усилить их мотивацию к серьёзным занятиям. Некоторых из них он настойчиво убеждал, что они в состоянии стать великими мудрецами, подобными р. Акиве Эйгеру (см.) или прославленному автору книги Шаагат арье (см.). Безмерно хвалил их в присутствии всех студентов ешивы, именуя высшими еврейскими «титулами» – «гаон» гений и «цадик» (праведник), вставал перед ними, просил у них благословения и т.п. Он требовал, чтобы администрация ешивы приобретала для этих юношей модные и дорогие костюмы, а порой и сам сопровождал такого юного «гаона» в магазин, выбирая вместе с ним лучшую шляпу или пару роскошных туфель. Так он поступал, в первую очередь, с теми учениками, которым не хватало внутренней, духовной, мотивации к совершенству.

Других же учеников, даже из числа самых талантливых, р. Натан-Цви, наоборот, в течение целых месяцев, а порой даже лет, настойчиво отдалял от себя, придирчиво критикуя их и упрекая за малейшие прегрешения. Но очень часто именно из среды этих «отверженных» выходили с течением времени его самые преданные и близкие последователи, которые сохранили дружеские связи с ним на протяжении многих десятилетий.

Проникая сквозь словесные и поведенческие покровы, его взгляд был устремлен прямо в сердце каждого человека – как искусный целитель, он умел безошибочно поставить диагноз и подобрать единственное спасительное лекарство, хотя порой в его состав входили горькие, а в мельчайших дозах даже ядовитые компоненты. Его ученик, ставший впоследствии одним из духовных лидеров поколения, рассказывал, что однажды он решил оставить ешиву и отправиться в Германию, чтобы изучать там естественные науки. Все преподаватели ешивы пытались отговорить его, убеждая, что прекратив серьезное изучение Торы, он станет беззащитным перед штормовыми ветрами времени, которые неизбежно унесут его к чужим берегам. И только р. Натан-Цви, которого юноша особенно ценил и любил, проявил к его решению, как казалось, полнейшее равнодушие: он вел себя так, будто вообще ничего не слышал об этом. И согласно собственному признанию ученика, именно это доброжелательное равнодушие р. Натана-Цви не позволило ему покинуть ешиву (там же с. 221,228-236).

Р. Натан-Цви сражался за каждого из своих учеников и не позволял выгонять из ешивы даже самых, по мнению других преподавателей, «безнадежных», и даже в тех опаснейших случаях, когда эти «безнадежные» оказывали разлагающее влияние на других юношей. Для него не было «пасульных» (непригодных) учеников – он воспринимал каждого из окружающих его юношей таким, какой он есть. Р. Натан-Цви говорил: «Тора повелевает нам «любить ближнего своего, как самого себя» (Ваикра 19:18), – но ведь себя человек любит не ради выполнения заповеди, а самой простой любовью: таким, какой он есть. Так же следует любить и «ближнего своего» (там же с. 222-224; Алей шур 2,с.152).

Именно таких трудных, опаленных ветрами «просвещения», учеников р. Натан-Цви окружил особой заботой. Он не наставлял их, как ментор, и не запугивал карами Геинома, а старался помочь им разобраться со своими проблемами и сомнениями. Если он хотел скорректировать их поведение, то не говорил: «Я требую…» или «Я настаиваю…» – он предпочитал безличные и гораздо более тактичные выражения: «Так делают в Слободке», «Так тут принято», «Таков обычай этой ешивы». И в большинстве случаев ему не только удавалось возвратить этих юношей к духовной жизни и служению Всевышнего, но и очень часто благодаря его самоотверженной любви и поддержке именно из них вырастали выдающиеся знатоки Торы и духовные лидеры следующих поколений. Узнав о нескольких таких судьбах, р. Исраэль-Меир Акоэн (Хафец Хаим) сказал: «Это искусство доступно только р. Натану-Цви. Мы принимаем в свои ешивы богобоязненных учеников и растим их в трепете перед Б-гом, в то время как он принимает и испорченных юношей, а затем преображает их в богобоязненных знатоков Торы». Близко познакомившись с одним из первых выпускников ешивы в Слободке р. Авраамом Гродженским (см.), Хафец Хаим воскликнул: «Я создаю всего лишь книги, а р. Натан-Цви создает людей» (Тнуат амусар 3, с.161,228,234-235).

В 5664-5665 /1904-1905/ годах ешиву р. Натана-Цви охватили студенческие волнения.

Общественное возбуждение, связанное с событиями Первой русской революции, захватило и ряд учеников ешивы, зараженных идеями «просвещения». Некоторые из них принимали участие в революционных шествиях, митингах и в распространении нелегальной литературы. Эти студенты напечатали на гектографе большое количество прокламаций, обличающих и высмеивающих педагогические методы р. Натана-Цви, – юные «революционеры» требовали, чтобы он навсегда покинул ешиву. Трагизм ситуации усугублялся тем, что в число бунтарей входил и один из его сыновей – Реувен. Восставшие ученики дошли до того, что изорвали книги мусара и выбросили их в туалет. Группа студентов ворвалась в квартиру р. Натана-Цви и угрожала ему расправой. Он посмотрел в глаза ученику, стоящему с револьвером в руке во главе группы, и спокойным тоном сказал ему: «Посмотри, что стало с тобой всего за несколько дней!».

Лишь после того, как революция в столицах – Санкт-Петербурге и Москве – была подавлена, утихли волнения и в Слободке. Зачинщики беспорядков покинули ешиву, пополнив собой ряды различных социалистических партий, а занятия в учебных залах возвратились в нормальное русло.

Похожие события происходили также в целом ряде других ешив – в том числе, и в ешиве Телза, основанной р. Натаном-Цви еще до Слободки. В 5665 /1905/ году, по просьбе руководителя этой ешивы р. Элиэзера Гордона (см.), р. Натан-Цви направил к нему большую группу своих ближайших учеников, чтобы помочь в этой ешиве залечить раны, нанесенные революцией, и возродить изучение мусара (там же 43-44,53,223)

В 5666 /1906/ году, когда р. Натану-Цви уже исполнилось пятьдесят семь лет, его семья, наконец, покинула Кельм и обосновалась в его квартирке, примыкающей к ешиве.

Но, несмотря на это бытовое изменение, р. Натан-Цви по-прежнему рассматривал свою квартиру как часть ешивы: его двери не запирались ни днем, ни ночью, каждый преподаватель и ученик мог свободно войти к нему – квартира была всегда полна людьми. Р. Натан-Цви согревал в атмосфере домашнего уюта сердца учеников, надолго оторванных от своих семей, и щедро делился с ними всем необходимым: одеждой, бельем, деньгами – казалось, он вообще не распространял на свое имущество понятия «частной собственности». Его жене постоянно приходилось следить за тем, чтобы в своей пламенной заботе об учениках он не опустошил дом (там же с.159, 165).

В этот период р. Натан-Цви перешел к реализации второго этапа своего первоначального плана: он и его ближайшие сподвижники создали по всему литовскому краю целую сеть ешив, подобных Слободке, – самое пристальное внимание в этих ешивах уделялось не только изучению Талмуда и алахи, но, в первую очередь, воспитанию характера и выработке цельного мировоззрения.

В ряде случаев р. Натан-Цви направлял своих учеников в уже существующие ешивы, и они, занимая там ключевые позиции машгиахов – духовных руководителей, преображали эти учебные заведения в ешивы мусара. Так, р. Натан-Цви направил целую группу своих ближайших учеников в ешиву городка Радина, основанную Хафец Хаимом. В 5665 /1905/ году один из его посланцев, р. Нафтали Троп (см.), возглавил радинскую ешиву, а год спустя другой выпускник Слободки, р. Йерухам Лейвович (см.), занял должность машгиаха – благодаря их влиянию в этой ешиве стали уделять большое внимание изучению мусара, и она приобрела облик, близкий к ешивам Слободки и Телза. В 5668 /1908/ году, и вновь по инициативе р. Натана-Цви, р. Йерухам Лейвович перешел на пост машгиаха в небольшую ешиву белорусского городка Мира – по его руководством эта ешива привлекла сотни учеников и стала одной из самых знаменитых в еврейском мире.

В 5669 /1909/ году один из первых учеников р. Натана-Цви, р. Песах Прускин (см.), занимавший до этого пост машгиаха в Слуцке, основал новую ешиву в белорусском городе Шклове – ядром этой ешивы стала группа студентов, присланных из Слободки. Со временем шкловская ешива стала самой значительной в своем регионе, и число учеников в ней достигло двухсот.

В том же, 5669 /1909/, году р. Натан-Цви основал филиал своей ешивы в крупном польском городе Лодзи – и туда направил «послами» своих лучших учеников, занявших ключевые позиции ведущих преподавателей и машгиахов.

Незадолго до начала первой мировой войны р. Натан-Цви отослал группу учеников, возглавляемую его сыном р. Шемуэлем, в Гродно, и они основали ешиву, ставшую со временем одной из самых знаменитых в Европе (там же с.49-55).

В эти годы, после смерти ближайших учеников р. Исраэля Салантера – р. Симхи-Зисла Зива, р. Нафтали Амстердама и р. Ицхака Блазера, р. Натан-Цви стал общепризнанным главой движения Мусар и одним из самых авторитетных духовных лидеров поколения.

И хотя р. Натан-Цви направлял развитие созданной им системы ешив, принимал все ответственные решения и определял персональные назначения, сам он, как и в годы молодости, неизменно оставался в тени. Даже в Слободке, где он прожил несколько десятков лет и сросся с ешивой, он не занимал никакого официального поста. Он ни разу не подписывал своих писем как руководитель ешивы. В первые годы его называли машгиахом, но затем стало очевидно, что его подлинное поле деятельности значительно шире и не вмещается в рамки любого титула, – и тогда его стали называть просто Алтер (на идиш) или Саба (на святом языке – Старик, Дедушка) – Саба из Слободки (там же с.57,159).

В дни, когда началась первая мировая война, шестидесятипятилетний р. Натан-Цви находился на курорте в Германии – он был арестован вместе с другими российскими гражданами и помещен в лагерь для интернированных лиц. Через несколько месяцев ему удалось вернуться в Россию, и он вновь возглавил свою ешиву, принудительно выселенную вглубь страны – сначала в Минск, а с конца 5676 /1916/ года – в украинский город Кременчуг. Даже в этот трудный период в стенах ешивы занималось около ста пятидесяти студентов.

В Кременчуге они пережили все страдания Гражданской войны, связанные с постоянным переходом власти в городе из рук в руки, нападениями различных банд, погромами, эпидемиями и голодом (там же с.60-61).

Только в 5681 /1921/ году р. Натан-Цви удалось возвратить ешиву в Литву, ставшую к тому времени независимым государством. Вновь обосновавшись в Слободке, ешива пережила пору расцвета, вернув себе репутацию мирового центра изучения Торы, – число учеников возросло до пятисот.

В 5684 /1924/ году р. Натан-Цви направил двух своих учеников, р. Йехезкеля Сарне (см.) и р. Авраама Гродженского, в Землю Израиля, чтобы подготовить базу для постепенного перевода всей ешивы в городХеврон.

С помощью руководителя религиозного сионизма р. Меира Берлина (Бар-Илана; см.) им удалось получить сто сертификатов, дающих право на легальную алию, и в течение 5685 /1925/ года из Слободки в Хеврон переехала первая сотня учеников, отобранных р. Натаном-Цви (там же с.71-73).

В разгар лета, в месяце тамуз 5685 /1925/ года, Саба из Слободки, которому уже перевалило за семьдесят пять лет, также прибыл в Хеврон с группой учеников и сразу преступил к преподаванию в ешиве.

И здесь его дом, как всегда, был наполнен студентами. По воспоминаниям учеников, в Хевроне его лицо излучало особый свет, никогда невидимый ими ранее. Большинство его уроков в этот период были посвящены уникальной святости Земли Израиля. Он говорил, что у каждого еврея, живущего на Земле Израиля, есть великие заслуги перед Всевышним – даже если этот еврей еще далек от Торы и ее заповедей. Р. Натан-Цви аргументировал это так: ведь если еврей хотя бы раз в год, в Йом кипур, приходит в дом молитвы, мы считаем это его заслугой – тем более, велики его заслуги, если он на протяжении всего года живет на земле, святость которой превосходит святость дома молитвы.

Проходя по улицам Хеврона, р. Натан-Цви наклонялся и отбрасывал с пути камешки, чтобы, как он объяснял, дороги Святой Земли выглядели еще более красивыми.

Вскоре количество учеников в ешиве достигло двухсот: в город, быстро приобретший славу нового мирового центра Торы, прибывало множество студентов со всех концов диаспоры – в первую очередь, из США и Англии, где находилось значительное число беженцев из Восточной Европы. В ешиве царила атмосфера высочайшей духовности и подлинной радости – ученики не только увлеченно занимались, но и часто пели и танцевали (там же с.75-79,220).

В самом начале 5686 /1925/ года, в праздник Суккот, после непродолжительной болезни умер один из сыновей р. Натана-Цви – р. Моше, занимающий в тот период в Хевроне пост главы ешивы.

Когда Саба из Слободки узнал о смерти сына, которого он особенно любил и ценил и с которым связывал исключительные надежды, он открыл кодекс Шульхан арух, чтобы выяснить, можно ли ему плакать в праздничный день, названный в молитве «днем нашей радости». Но поскольку слезы застилали его глаза, он не сумел разобраться в вопросе сам и обратился за помощью к ученику, стоящему рядом. Тот сказал ему, что лучше не плакать.

Во время похоронной церемонии, состоявшейся в холь-амоэд, р. Натан-Цви радушно поздравлял всех с праздником – как будто ничего трагического не произошло. С наступлением праздника Симхат Тора, следующего сразу за Суккот, в ешиве царила такая подавленная атмосфера, что никто не мог петь – и тогда р. Натан-Цви затянул ликующим голосом «Борух Элокейну, шеберану лихводо!» (Благословен, Б-г наш, Который сотворил нас во славу свою!) – некоторые ученики подхватили вслед за ним, а через минуту все кружились в веселом танце. Заразительное веселье продолжалось до исхода праздника. Сразу же после авдалы р. Натан-Цви разрыдался и проплакал в течение двух часов – и никто не мог его успокоить. Последующую неделю он провел в глубоком горе и трауре (там же с.181-183).

Спустя ровно год, после праздника Суккот 5687 /1926/ года, р. Натан-Цви пережил тяжелый инсульт, и его перевезли для лечения в Йерушалаим.

Ученики постоянно находились рядом с ним в эти дни – на протяжении четырех месяцев они по двое круглосуточно дежурили у его постели. Мудрецы Йерушалаима молились за его выздоровление у Стены плача, в ешивах Литвы и Польши были установлены дни постов. Его ученики, находившиеся в Америке, оплатили приезд самого дорогостоящего профессора из Германии (там же с.82-83; Гдолей адорот).

Но решение Суда уже было вынесено – в ночь на двадцать девятое швата 5687 /1927/ года р. Натан-Цви Финкель,Саба из Слободки, был призван в Небесную Ешиву.

В 5689 /1929/ году, после погрома в Хевроне, его ешива переместилась в Йерушалаим – здесь ее стали называть «Хеврон» в память о погибших в погроме учениках.

Вторая половина ешивы оставалась в Слободке до начала второй мировой войны – в годы нацистской оккупации большинство преподавателей и студентов погибло в ковенском гетто. Это отделение ешивы было возобновлено учениками р. Натана-Цви в 5705 /1945/ году в Земле Израиля, в г. Бней-Браке, – с годами эта ешива, получившая название «Слободка», стала одной из самых авторитетных и знаменитых в еврейском мире.

Сын р. Натана-Цви, р. Элиэзер-Йег̃уда Финкель, стал руководителем прославленной ешивы «Мир» – сначала в Литве, а затем и в Земле Израиля.

В 5690-х /1930-х/ годах ученики Сабы из Слободки создали целую сеть ешив в США, возродив за океаном традиционную еврейскую жизнь. Первая из этих ешив – Тора водаат (Тора и знание) была создана еще в 5688 /1928/ году в Бруклине – во главе ее стояли р. Давид Лейбович (см.), а затем в течение многих лет – р. Яаков Каменецкий (см.). В 5690 /1930/ году возникла ешива в Нью-Хейвене, перенесенная позже в Кливленд – здесь машгиахом был выпускник Слободки р. Шефтель Крамер (см.). В 5693 /1933/ году начала свою деятельность и ешива Нер Исраэль (Свеча Израиля) в Балтиморе, во главе которой встал р. Яаков-Ицхак Рудерман (см.). В 5698 /1938/ году р. Ицхак Гутнер (см.) основал нью-йорскую ешиву Метивта р. Хаим Берлин, быстро ставшую знаменитой. И уже после окончания второй мировой войны р. Аарон Котлер (см.) создал ешиву Бейт мидраш гавоа в Лейквуде – эта ешива стала самой крупной в Америке (Тнуат амусар 3,с.90).

Уроки р. Натана-Цви, записанные его учениками, собраны в книгу Сихот аСаба ми Слободка (Беседы Сабы из Слободки). Его жизнеописание представлено в книге р. Дова Каца Тнуат амусар (Движение Мусар), где содержится и увлекательный анализ его педагогических методов.

Раби Йосеф-Хаим бар Авраам-Шломо Зонненфельд (5609-5692 /1849-1932/ гг.) – духовный лидер ашкеназской общины Йерушалаима.

Родился шестого кислева 5609 /1849/ года в одном из местечек Словакии. В четыре года осиротел.

Еще в юности прославился как илуй (вундеркинд).

Удостоился получить благословение от праведника и чудотворца р. Йег̃уды Асада (см.), предсказавшего, что он станет «выдающимся знатоком Торы и вождем народы Израиля» (Гдолей адорот).

В 5625 /1865/ году начал заниматься в ешиве г. Пресбурга (Братиславы) под руководством р. Авраама-Шемуэля-Биньямина Софера (см.), автора книги Ктав софер (Почерк писца).

В эти годы Йосеф-Хаим стал свидетелем происшествия, произведшего на него неизгладимое впечатление. Некая женщина в течение многих лет жертвовала крупные суммы на содержание ешивы Пресбурга, и по ее просьбе ученики читали Кадиш за тех умерших, у которых не осталось родных. Когда эта женщина овдовела, ее семейный бизнес пришел в упадок – и все же она вновь посетила ешиву и попросила, чтобы чтение Кадиша не прекращалось. Она обещала, что впоследствии попытается собрать необходимую сумму и продолжит вносить пожертвования. Едва вдова вышла из ешивы на улицу, к ней приблизился старец с излучающим свет лицом. Он поздоровался и сердечно поинтересовался ее материальным положением. Вдова призналась, что разорилась до такой степени, что не в состоянии даже выдать замуж двух дочерей. «Прохожий» вынул чековую книжку и выписал чек на очень крупную сумму. Он попросил женщину, чтобы она пригласила двух свидетелей. Вдова забежала в ешиву и привела Йосефа-Хаима и его друга. При них старец вручил ей чек, а затем передал Йосефу-Хаиму образец своей подписи.

Утром женщина поспешила в банк. Ее сразу же провели к директору, поскольку требуемая сумма была очень значительной. Увидев подпись на чеке, директор лишился чувств. Очнувшись, он сообщил, что чек подписан его отцом, который скончался около десяти лет назад. Он показал фотографию, и вдова опознала старца, встреченного накануне возле ешивы. Оказалось, что прошедшей ночью старец явился к сыну во сне и сказал: «После того, как ты женился на нееврейке и перестал читать по мне Кадиш, моя душа очень страдала, – но затем некая праведная женщина, заплатив ешиве, организовала чтение Кадиша за такие души, как моя. Теперь эта женщина разорилась. Завтра она придет к тебе с чеком, полученным от меня». Проснувшись, банкир рассказал свой сон жене, но она только посмеялась над ним. Однако едва он увидел подпись отца не чеке, заверенном свидетелем, у него не осталось никаких сомнений в подлинности своего ночного видения.

Таким образом, Йосеф-Хаим еще в юности удостоился редкого дара Небес: он сумел лично убедиться в нетленности души человека и в существовании посмертной жизни (Р. Ицхак Халамашин, Ахаим ахарей амавет).

Покидая ешиву перед предстоящей женитьбой, р. Зонненфельд получил от своего наставника раввинское посвящение (смиху).

В 5633 /1873/ году, в возрасте двадцати четырех лет, он переселился в Землю Израиля и обосновался в Йерушалаиме.

Несколько лет спустя он стал ближайшим учеником выдающегося законоучителя р. Йег̃ошуа-Лейба Дискина (Маарал Дискин; см.), возглавлявшего иерусалимскую ешиву Оэль Моше (Шатер Моше).

В 5641 /1881/ году, когда р. Дискин основал в Старом городе приют для сирот, р. Зонненфельд стал в нем ведущим преподавателем и наставником.

Он был правой рукой р. Дискина в борьбе против «просветителей» и вводимой ими светской системы образования. В 5642 /1882/ году организация «Альянс» попыталась открыть в Йерушалаиме светскую школу. Р. Дискин, вынес херем, запрещающий отдавать детей в эту школу, и направил трех своих учеников во главе с р. Зонненфельдом, чтобы объявить этот херем в доме молитвы. Однако организаторы школы наняли специальных охранников, которые не допускали посланцев р. Дискина внутрь синагоги. Лишь р. Зонненфельд сумел прорваться через их цепь. Едва он успел взбежать на биму и огласить херем, как нанятые головорезы набросились на него и сильно избили. Тем не менее, он гордился своими ранами, утверждая, что это его самые почетные «знаки отличия». Оглашенный им херем возымел желанное действие – в течение ряда лет ни один ребенок из ашкеназской семьи не был отдан в школу «Альянса»: организаторам школы пришлось набирать к себе неевреев – детей из семей дипломатов и коммерсантов, живущих в Йерушалаиме (Везэ шаар ашамаим с.343-344).

При решении принципиальных вопросов р. Зонненфельд проявлял самостоятельность и независимость, свойственную прирожденному духовному лидеру, – например, он был единственным знатоком Торы в Йерушалаиме, не вышедшим навстречу германскому кайзеру Вильгельму II.

Кайзер посетил святой город в месяце хешване 5659 /1898/ года. За полгода до этого турецкие власти начали подготовку: обновлялись фасады домов, проводились новые дороги – была даже разрушена часть городской стены возле Яффских ворот, чтобы кайзер мог въехать в Старый город, сидя на лошади. На средства еврейской общины была построена грандиозная арка, украшенная флагами Германии и Турции. Когда кайзер приблизился, все раввины хором прочитали благословение, которое, согласно закону, произносится при виде монарха из народов мира: «Благословен Всевышний, …уделивший от Своей славы человеку из плоти и крови», – и вся община громогласно ответила «Амен». Затем приветственные речи на святом языке произнесли главный сефардский раввин Йерушалаима р. Яаков-Шауль Эльяшар (см.) и глава ашкеназской общины р. Шемуэль Салант (см.). Все евреи города – от ребенка до старца – собрались вокруг арки, и лишь р. Зонненфельда не было среди них. Когда у него потребовали объяснения, он сослался на устное предание, идущее от Виленского Гаона (см.): по мнению Гаона, немецкий народ происходит от Амалека – от племени, смертельно ненавидящего евреев. Поэтому монарху, возглавляющему этот народ, не следует оказывать почестей и, тем более, произносить при виде его «благословение на царя». …До первой мировой войны оставалось пятнадцать лет, до второй войны и Катастрофы европейского еврейства – чуть более сорока (там же с.370-373).

После смерти р. Йег̃ошуа-Лейба Дискина, последовавшей в 5658 /1898/ году, р. Зонненфельд возглавил ешиву Оэль Моше и «Сиротский дом Дискина». Позднее он возглавлял и ешиву Ор хадаш (Новый свет), основанную в Йерушалаиме последователями этического движения Мусар.

И р. Дискин, и глава раввинского суда города р. Шемуэль Салант видели в нем будущего руководителя общины, способного возглавить борьбу за сохранение традиционной еврейской жизни в Йерушалаиме. Однако в течение многих лет р. Зонненфельд, привыкший убегать от почета, наотрез отказывался от любых предлагаемых ему официальных постов.

Вследствие его отказа р. Саланту пришлось пригласить из Литвы р. Элияу-Давида Рабиновича-Теомим (см.), а затем привлечь себе в помощники старейших раввинов, тоже приехавших из Российской империи, – р. Хаима Берлина (см.) и р. Ицхака Блазера (р. Ицеле Петербургера; см.).

Лишь позднее, в период непосредственно предшествующий Первой мировой войне, – после смерти р. Шемуэля Саланта и р. Хаима Берлина – р. Зонненфельд становится фактическим руководителем ашкеназской общины. Но и тогда по всем серьезным вопросам он предоставлял право решаюшего голоса сыну своего наставника – р. Ицхаку-Йерухаму Дискину (см.) (Везэ шаар ашамаим с.421,432; Ашалъэвет 5763 г., 24 с.8).

В 5674 /1913/ году р. Зонненфельд вместе с группой видных раввинов совершил поездку по многочисленным сельскохозяйственным поселениям Самарии и Галилеи.

Переезды совершались на поезде, на телегах, на мулах, а некоторые участки пути преодолевались пешком. Основной целью поездки было укрепить поселенцев в соблюдении шабата, законов семейной чистоты и законов, связанных с обработкой земли. В этом путешествии, продолжающемся около месяца р. Зонненфельд очень сблизился с р. Авраамом-Ицхаком Куком (см.), ставшим впоследствии главным раввином Земли Израиля (Везэ шаар ашамаим с. 426-427).

В месяце ияр 5677 /1917/ года р. Зонненфельд потерял своего тридцатипятилетнего сына р. Шемуэля-Биньямина, в котором видел одного из духовных лидеров следующего поколения евреев Земли Израиля.

Сын умер перед самым шабатом, и в момент наступления смерти отец находился у его постели. Возвратившись из больницы домой, р. Зонненфельд, не желая омрачать для родных наступление святого дня, отвечал на их расспросы лишь «Ашем ирахем» (Б-г смилуется). Он оделся в субботние одежды и отправился в синагогу. Он молился с обычной сосредоточенностью, а по окончании молитвы с улыбкой благословил каждого из прихожан словами «Шабат шалом!» За праздничным столом он пел субботние гимны и обсуждал с домашними недельную главу Торы. На исходе шабата, сразу после вечерней молитвы, он потерял сознание – и лишь, придя в себя, поведал о своем горе.

Когда участники похоронной процессии возвращались с кладбища на Масличной горе в Старый город, к р. Зонненфельду подошел один из вождей иерусалимских хилоним (евреев, отступивших от веры). С издевательской иронией он сказал р. Зонненфельду: «Ну, теперь рав видит, что его наказали с Небес за то, что он так рьяно выступал против нас!». «Я действительно наказан, – подтвердил р. Зонненфельд. – Но наказан за то, что не сражался с вами по-настоящему. И в первую очередь, я наказан за то, что вступил в сражение слишком поздно» (там же с 454-455).

В годы после завершения мировой войны р. Зонненфельд оказался в центре борьбы за сохранение власти Торы в святом городе.

Семнадцатого хешвана (второго ноября) 5678 /1917/ года, когда британские войска приближались к Йерушалаиму, министр иностранных дел Великобритании лорд Артур-Джеймс Бальфур опубликовал декларацию, в которой обещал евреям содействие в создании «национального дома на территории Палестины». Сионистские лидеры, принимавшие участие в подготовке этого документа, ликовали – казалось, их мечта о создании еврейского государства готова осуществиться. Реакция ведущих раввинов Йерушулаима была неоднозначной. Если глава раввинского суда общины р. Цви-Песах Франк (см.) видел в декларации Бальфура «явные признаки конечного избавления» и призывал знатоков Торы сосредоточиться на изучении законов храмового служения, то р. Зонненфельд утверждал, что следовало бы объявить по этому поводу траур – он называл эту декларацию «третьим разрушением Йерушалаима и Храма». Р. Зонненфельд понимал, что британская инициатива широко откроет ворота святого города для евреев, сбросивших с себя «ярмо Торы», – во главе «национального дома» наверняка встанут те, кто провозгласит своей первоочередной задачей искоренение «обветшалых галутных традиций» (там же с.460).

В самом начале 5678 /1918/ года, через три месяца после того, как британцы завоевали Землю Израиля, в страну прибыла делегация сионистских лидеров из Англии, Франции и США, возглавляемая доктором Хаимом Вейцманом. Первоначально сионисты попытались подкупить руководителей иерусалимской общины, обещая им деньги на ешивы и школы в обмен на некоторые изменения в программе занятий. Вейцман несколько раз посещал дом р. Зонненфельда. Во время одной из встреч р. Зонненфельд задал ему вопрос: «Какая у вас профессия?». «Я химик, – осторожно ответил Вейцман. «Может быть, Вы могли бы объяснить с химической точки зрения, – попросил его р. Зонненфельд, – почему человек создан без волос на ладони?». Вейцман уклонился от ответа, посчитав вопрос вздорным и несерьезным. «Возможно, – предположил р. Зонненфельд, – Всевышний хотел намекнуть нам, что человек обязан тщательно следить за чистотой своих рук».

После полугода бесплодных усилий Вейцман направил в Лондон телеграмму следующего содержания: «Пока р. Зонненфельд жив, у нас нет никаких шансов взять в свои руки систему образования в Йерушалаиме» (Там же с.467).

В конце 5678 /1918/ года иерусалимские знатоки Торы, выступающие против любых компромиссов со светскими сионистами, объединились в особую общину, названную Эйда харедит (Община богобоязненных). На учредительном собрании первым президентом (наси) общины был избран р. Ицхак-Йерухам Дискин, а главой раввинского суда – р. Зонненфельд.

В месяце ияр 5680 /1920/ года р. Дискин назначил р. Зонненфельда главным раввином харедимной общины святого города.

Все последующее десятилетие прошло под знаком непримиримой борьбы идей между р. Зонненфельдом и р. Авраамом-Ицхаком Куком, который активно сотрудничал с сионистами и принял из их рук назначение на пост главного ашкеназского раввина Земли Израиля.

Полемика затрагивала широчайший спектр проблем, касающихся всех аспектов общинной жизни Йерушалаима – политических, культурных, ритуальных и социальных. Особенного накала достигали дискуссии по поводу создания Еврейского Университета, избирательного права для женщин и законов шмиты (субботнего года). Однако, несмотря на накал духовной борьбы, оба мудреца сохранили уважение и расположение друг к другу – их часто видели дружелюбно беседующими на общественных торжествах: на свадьбах или празднованиях бар-мицвы. Но р. Зонненфельд до конца своей жизни называл р. Кука «раввином Яффы» (там же с.471).

Сражение за духовный облик святого города не ограничивался только борьбой идей.

Двадцать девятого сивана 5684 /1924/ года выстрелом из револьвера был убит один из ближайших соратников р. Зонненфельда, пресс-секретарь и дипломатический представитель Эйда харедит д-р Яаков-Исраэль Де-Ган. Этот одаренный политический деятель и юрист из Голландии первоначально принадлежал к движению религиозного сионизма Мизрахи, но затем, познакомившись с Зонненфельдом, сделался его преданным учеником.

Д-р Де-Ган представлял харедимную общину перед британскими властями, а также вел переговоры с королем Хиджаза (Аравийского полуострова) Хусейном. Эти дипломатические усилия вызывали гнев со стороны сионистов, которые желали быть единственными представителями еврейского народа на международной арене. Убийце, стрелявшему в Де-Гана, удалось скрыться с места преступления, однако нити полицейского расследования привели к боевой организации сионистов «Хагане».

Узнав о смерти ученика, р. Зонненфельд разорвал на себе одежды в знак траура, как по сыну. В похоронах Де-Гана участвовало более двадцати тысяч жителей Йерушалаима.

После гибели Де-Гана р. Зонненфельд не сумел найти ему адекватной замены, и дипломатические связи харедимной общины прервались, что в значительной степени предопределило политическую победу сионистов (там же с.473-474).

Сам р. Зонненфельд, уже став общепризнанным главой харедимной общины святого города, как и прежде, избегал всякого представительства и публичности.

«На меня навешали множество титулов, которые мне ни в малейшей степени не подходят, – писал он. – Я маленький человек, старый и больной, и прошу Всевышнего только о том, чтобы Он дал мне силы изучать Его Тору и служить Ему, возвратившись к Нему в полном раскаянии». «Я не нажил ни познаний в Торе, ни мудрости, – признавался он в другом письме, – и я не знаю за собой никаких других заслуг, кроме той, что, по милосердию Небес, я удостоился прожить жизнь в святом городе» (Гдолей адорот).

Наряду со своей раввинской деятельностью, р. Зонненфельд был также первоклассным моэлем, совершившим за свою жизнь обрезание тысячам детей.

И на этом поприще он отличался удивительной обязательностью и пунктуальностью: он никогда не отказывался от приглашений, и никакие препятствия – ни тяжелые погодные условия, ни опасности, связанные с войной или нападением арабов, не могли удержать его от выполнения заповеди.

Однажды, зимой 5679 /1919/ года, его пригласили на брит милу (обрезание) в новый район Батей Унгарин, возведенный за стенами Старого города. Внезапно, за три дня до назначенного срока, начался снегопад – высота снежного покрова достигла метра. Многие крыши проломились под тяжестью снега. Всякое движение в городе прекратилось. И все-таки точно в назначенное для обрезания время р. Зонненфельд, которому тогда уже исполнилось семьдесят лет, пришел пешком из Святого города, где он жил, в Батей Унгарин. Отдышавшись после дороги, р. Зонненфельд заметил среди гостей хилонимного еврея, построившего, вопреки запрету раввинов, первый кинотеатр в Йерушалаиме. «Ну, что кинотеатр еще стоит?», – спросил р. Зонненфельд. Ему ответили утвердительно. «Еще не вечер…», – ответил р. Зонненфельд. В тот же день крыша кинотеатра обрушилась под тяжестью снега. «Иногда Всевышний посылает снежную бурю на целый город,– пояснил р. Зонненфельд, – из-за одного единственного здания, которое необходимо разрушить» (там же с. 501-502).

Если у р. Зонненфельда была возможность помочь попавшему в беду человеку, он действовал всегда самоотверженно и стремительно.

Когда к нему обращались за советом и помощью в случае болезни родных, р. Зонненфельд, как правило, не писал рекомендательных записок к врачам: отложив другие дела, он шел в больницу Шаарей цедек и следил за тем, чтобы для больного было сделано все возможное. Один из таких эпизодов особенно характерен. На исходе последнего дня месяца адара 5688 /1928/ года к р. Зонненфельду постучался молодой знаток Торы, у жены которого ожидались тяжелые роды, сопряженные с различными осложнениями. Женщине необходимо было срочно попасть в больницу Шаарей цедек, но свободных мест не было. Р. Зонненфельд, который в течение всего дня, как обычно в канун нового месяца, постился, не успел отведать пирога, принесенного его женой: он стремительно, даже не продев руки в рукава, накинул сюртук на плечи, подхватил гостя за руку и зашагал в сторону больницы. И хотя молодой человек настаивал, чтобы р. Зонненфельд подождал, пока он сбегает за пролеткой, восьмидесятилетний мудрец категорически отказался, заявив, что они побегут до пролетки вместе, потому что в таких ситуациях нельзя терять ни минуты.

С такой же рыцарской самоотверженностью р. Зонненфельд действовал и в случаях, когда опасность угрожала его идеологическим оппонентам.

Один из активных деятелей сионистского движения – непримиримый борец против «черного мракобеса Зонненфельда и его камарильи» тяжело заболел, и родные поместили его в клинику при христианской миссии. Несколько недель спустя врачи клиники были вынуждены признать, что его положение безнадежно. И тогда один из родственников больного обратился за помощью к р. Зонненфельду. Выслушав гостя, р. Зонненфельд отправился вместе с ним в больницу Шаарей цедек. По пути они попали под проливной дождь, но р. Зонненфельд отказался переждать под навесом, пояснив: «Человеческая жизнь в опасности! Когда спешат спасти жизнь еврея, разве обращают внимание на погоду?!».

По настоянию р. Зонненфельда больного перевели в Шаарей цедек, где врачам удалось его выходить. Согласно свидетельству современника, спустя короткое время этот сионистский лидер снова обличал на митингах «черного мракобеса Зонненфельда и его камарилью» (Маасей авотейну, Шмот).

На протяжении всей своей жизни р. Зонненфельд сохранял живую связь с детьми Йерушалаима: учениками хедеров и ешив.

В праздник Симхат Тора, когда евреи танцуют со свитками Торы вокруг бимы в синагоге, он организовал особые акафот шель йеладим (детские хороводы). Он выстраивал детей в многометровую цепочку, а затем – с песнями и танцами – обводил их вокруг бимы. Потом они выходили на улицу и обходили вокруг синагоги. К приплясывающей цепочке присоединялись дети из других синагог, и все вместе они совершали обход вокруг всего района Батей Махасе, где жил р. Зонненфельд. Чуть позже к Батей Махасе приходили дети со всего Йерушалаима, и гигантская цепочка, возглавляемая р. Зонненфельдом, огибала в танце весь святой город. Если на пути р. Зонненфельда встречался большой камень или барьер, он не обходил его, а перелезал через него и спрыгивал, как ребенок, – и вся живая цепь со счастливым гомоном карабкалась вслед за ним. Обогнув Йерушалаим, дети снова расходились по своим синагогам, где с воодушевлением танцевали и пели еще в течение долгих часов (Маасей авотейну, Ваелех).

В 5687 /1927/ году Дом сирот, над которым шефствовал р. Зонненфельд, был переведен в просторное здание, построенное специально для него в новом районе Гивъат Шауль.

В последние годы жизни, летом, р. Зонненфельд переезжал не несколько недель в здание Дома сирот, так как воздух в этом районе был гораздо свежее и чище, чем в Старом городе.

Летом 5692 /1932/ года он попросил, чтобы его отвезли домой раньше, чем в предыдущие годы. На расспросы родных он объяснил: «Согласно обычаю, в Йерушалаиме умерших приносят до кладбища на руках, Я чувствую, что приближается мой последний день, и мне бы не хотелось, чтобы родственники и служащие Похоронного братства проделывали такой огромный путь – от западной окраины города до восточной. Из Старого города им будет гораздо ближе идти». А когда его попросили отбросить такие печальные мысли, старый мудрец сказал: «Мне это не повредит. В течение последних четырех десятилетий я беспрерывно готовлю себя к последнему переходу» (Гдолей адорот).

Р. Йосеф-Хаим Зонненфельд умер в девятнадцатый день адара-бет 5692 /1932/ года.

Перед смертью он передал свои раввинские полномочия р. Йосеф-Цви Душинскому (см.).

Раби Элияу бар Нафтали-Герц Кляцкин (5612-5692 /1852-1932/ гг.) – выдающийся законоучитель.

Родился в местечке недалеко от г. Ковны (Каунаса).

Еще в детстве прославился как илуй (вундеркинд).

К двенадцати годам завершил первый цикл изучения всего Талмуда.

Когда р. Кляцкину было около двадцати лет, Мальбим (см.), ознакомившись с его первыми сочинениями, написал: «Что касается глубины анализа и талмудической эрудиции, нет подобного ему во всем поколении» (Гдолей адорот).

Р. Кляцкин занимался Торой с исключительным усердием и самоотдачей – как правило, от утренней зари до трех часов ночи. В три часа он засыпал, прямо за своим рабочим столом, а в шесть утра – уже вновь приступал к занятиям. Если порой он просыпался на несколько минут позже, то сетовал на жену: почему она, поднявшись, не разбудила его. «Неужели ты хочешь, чтобы я так и остался неучем и невеждой?!», – говорил он (там же).

Наряду с традиционными еврейскими дисциплинами, р. Кляцкин углубленно изучал также математику, химию, медицину и фармацевтику, а из гуманитарных наук – историю. Он владел многими иностранными языками. Уровень его знаний в большинстве изученных отраслей наук был настолько высок, что к нему обращались за консультацией ведущие профессора и исследователи Европы (Энциклопедия левейт Исраэль т.18).

В течение ряда лет р. Кляцкин возглавлял небольшие общины в литовском крае, а затем стал главным раввином польского города Люблина.

Он приобрел репутацию одного из самых авторитетных законоучителей (посеков) поколения – со всех концов еврейского мира к нему обращались за решением спорных вопросов. В первую очередь, он специализировался на алахических проблемах, связанных с молитвой, а также на проблемах агунот – женщин, мужья которых пропали без вести.

Его перу принадлежит целый ряд значительных алахических сочинений: Имрей шефер (Сладостные речения), Эвен пина (Краеугольный камень), Двар Элияу (Слово Элияу) и др.

Несколько его респонсов включены в талмудическую энциклопедию Сде хемед (Прекрасное поле), составленную р. Хаимом-Хизкией Медини (см.).

Р. Кляцкин отличался абсолютной честностью и правдивостью. Когда к его дочери сватался некий одаренный юноша, отец жениха попросил, чтобы р. Кляцкин сам отрекомендовал свою дочь. Однако, несмотря на уговоры жены, и других членов семьи, р. Кляцкин категорически отказался. «Лучше я вообще не буду вмешиваться, чем испорчу своим ответом шидух, – пояснил он. – Ведь, по правде, я считаю, что наша дочь не достойна молодого человека, обладающего такими выдающимися качествами» (Гдолей адорот).

Перешагнув семидесятилетний рубеж, р. Кляцкин переехал в Землю Израиля и поселился в Йерушалаиме. Его дом стал одним из центров изучения Торы.

Р. Элияу Кляцкин был призван в Небесную Ешиву в 5692 /1932/ году, в возрасте восьмидесяти лет.

Раби Хаим-Шауль Акоэн Двик (5613-5692 /1853-1933/ гг.) – выдающийся кабалист.

Родился в сирийском городе Арам-Цове (Алеппо или Халеб). С юных лет начал изучать сокровенные разделы Торы и приобрел репутацию одного из самых авторитетных кабалистов своего поколения.

По завершению периода ученичества р. Двик возглавил общину своего родного города Арам-Цовы, в котором проживало около десяти тысяч евреев.

В конце 5640-х /1880-х/ годов под влиянием иностранных путешественников в Арам-Цове распространилась новая мода – женщины стали выпускать пряди волос из-под головного убора. Р. Двик потребовал, чтобы женщины отказались от моды, противоречащей законам Торы. Он объяснил, что согласно принципам кабалы, нескромность в одежде и внешнем облике женщин приводит к тому, что на Небесах выносится обвинительный приговор против всей общины. Он также предупредил: если положение не исправится, он покинет город – ведь раввин, к словам которого не прислушиваются, не может оставаться главой общины.

Убедившись, что женщины Арам-Цовы по-прежнему предпочитают требования моды требованиям алахи, р. Двик действительно уехал из города. В ту же ночь в Арам-Цове вспыхнул грандиозный пожар, уничтоживший большинство еврейских домов и приведший к человеческим жертвам. Руководители общины увидели в случившемся руку Небес и, разыскав р. Двика, попросили его вернуться – но он отказался (Иквета димешиха 188).

Вскоре после этого, в 5650 /1890/ году, р. Двик переселился в Землю Израиля. Он присоединился к занятиям в иерусалимской ешиве кабалистов Бейт Эль, а с течением времени возглавил эту ешиву.

В 5656 /1896/ году он основал новую ешиву Реховот анаар (Просторы реки), расположенную в квартале Бухарим, вне стен Старого города. В этой ешиве, ставшей основным центром изучения кабалы в святом городе, р. Двик в течение многих лет передавал свои познания избранным ученикам, среди которых были представители не только сефардской, но и ашкеназской общины.

В последние годы жизни он потерял зрение, однако продолжал заниматься с учениками (Гдолей адорот).

Его перу принадлежит книга Эйфа шлема (Полная мера), в которой разъясняется кабалистическое учение Аризаля (см.).

Р. Хаим-Шауль Двик умер в Йерушалаиме четвертого тевета 5693 /1933/ года в возрасте восьмидесяти лет.

Раби Авраам-Ицхак бар Шломо-Залман Акоэн Кук (5625-5695 /1865-1935/ гг.) – главный раввин Земли Израиля, один из руководителей и идеологов движения религиозного сионизма Мизрахи.

Родился шестнадцатого элуля 5625 /1865/ года в курляндском (латвийском) местечке Грейва, расположенном рядом с г. Двинском (Даугавпилсом).

В трехлетнем возрасте он пошел в хедер. В первый день занятий он отказался изучать буквы вместе с другими детьми, заявив, что хочет заниматься по большим книгам, как его отец. И лишь когда ему объяснили, что невозможно понять написанное в больших книгах, не зная букв, он согласился приступить к первому знакомству с алфавитом (Сарей амеа 6:11).

С девяти лет занимался совершенно самостоятельно в доме учения, рядом с взрослыми знатоками Торы. Прославился как «илуй (вундеркинд) из Грейвы».

После бар-мицвы он установил для себя новый режим: заниматься не только целыми днями – но и по две ночи в неделю, до утренней зари )там же 6:12).

В пятнадцать лет он покинул родное местечко и в течение года занимался в г. Сморгоне, недалеко от Вильно (Вильнюса).

В этот период он углубленно изучал книги по еврейской этике и считал себя заочным учеником основателя этического движения Мусар р. Исраэля Салантера (см.) которого он называл «святым великаном». В 5643 /1883/ году, узнав о смерти наставника, он разорвал на себе одежды, а затем соблюдал все законы траура, как по самому близкому человеку (там же).

В последующие годы учился в Воложинской ешиве под руководством р. Нафтали-Цви-Йег̃уды Берлина (Нецива; см.). Наряду с уроками главы ешивы, он посещал также сложнейшие лекции р. Хаима Соловейчика (р. Хаима Брискера; см.), направленные на развитие аналитического мышления. Он занимался не менее восемнадцати часов в сутки, изучая за это время по шестьдесят листов Талмуда.

В эти годы у него уже проявилась особая тяга к святому языку Торы – в часы занятий, а также в шабаты и праздники, он старался говорить с друзьями на святом языке. Он овладел ивритом настолько свободно, что начал писать на нем духовные гимны и лирические стихи (Сарей амеа 6:12; Везэ шаар ашамаим с.470).

В период обучения в Воложине р. Кук женился на дочери главного раввина г. Поневежа (Паневежиса) р. Элияу-Давида Рабиновича-Теомим (см.). После свадьбы он переехал в Поневеж и стал ближайшим учеником и помощником своего тестя.

В 5648 /1888/ году по рекомендации одного из духовных лидеров поколения р. Исраэля-Меира Акоэна (Хафец Хаим; см.) двадцатитрехлетний р. Кук возглавил общину литовского города Жеймялиса, расположенного севернее Поневежа, недалеко от границы с Курляндией. Из Жеймялиса он периодически приезжал в г. Шауляй, к выдающемуся кабалисту р. Шломо Эльяшиву (Бааль Алешем; см.) и под его руководством ночи напролет изучал сокровенные разделы Торы. В то же время он стал ближайшим учеником одного из идеологов движения Хибат Цион (Любовь к Сиону) р. Мордехая Элияшберга (см.), считавшего, что в сложившийся исторический момент народу Израиля следует направить свои усилия на заселение и освоение Святой Земли.

В 5655 /1895/ году р. Кук сменил р. Элияшберга во главе общины г. Бауски, расположенного севернее Жеймялиса, по другую сторону курляндской границы. В этот период он стал одним из руководителей движения религиозного сионизма Мизрахи, учредительный съезд которого состоялся в Вильно (Вильнюсе) в 5662 /1902/ году. Эта организация объединила в своих рядах тех членов Хибат Цион, которые сохранили верность законам Торы.

В 5664 /1904/ году р. Кук прибыл в Землю Израиля. По рекомендации своего наставника р. Элияу-Давида Рабиновича-Теомим он был избран главным раввином города Яффы и примыкающих к нему новых поселений: Гедеры, Ришон-леЦиона и Реховота.

Свою первую речь при вступлении в должность р. Кук произнес не на идиш, а на иврите – чтобы его поняли и сефарды (Сарей амеа 6:14).

Р. Кук начал преподавать в яффской ешиве Шаарей Тора (врата Торы).

Наряду с уроками по алахе, он проводил беседы по еврейскому мировоззрению, основанные на анализе книги р. Йег̃уды Алеви (см.) Кузари (там же).

Сознавая, что не все дети смогут целиком отдаться изучению Торы, р. Кук в 5667 /1907/ году основал рядом с ешивой ремесленное училище, в котором обучали слесарному и кузнечному делу.

Начало деятельности р. Кука в Земле Израиля совпало по времени с массовой алией из России, значительную часть которой составляли студенты-социалисты, сбросившие «ярмо Торы». Эти молодые, энергичные люди собирались создать еврейское общество нового типа – свободное от «галутных ограничений» и занятое производством, в первую очередь, сельскохозяйственным трудом. «Все мы были проникнуты идеями свободного труда и русской освободительной революции, – вспоминал один из руководителей новых поселенцев Ицхак Бен-Цви, ставший впоследствии президентом государства Израиль, – …Все мы верили в свои силы, в то, что сможем самостоятельно трудиться и защищать себя».

Близко познакомившись с новыми поселенцами, р. Кук отметил удивительный парадокс – богоборческий скептицизм сочетался в них с бескорыстным идеализмом: окончательно порвав с еврейской традицией, они вместе с тем самоотверженно трудились ради восстановления Земли Израиля. По оценке р. Кука, их привязанность к Земле Израиля свидетельствовала о том, что «в их душах все еще скрывается еврейская святость» – и со временем, «когда история примет новое направление, они, осознав свое великое заблуждение, …возвратятся к вере отцов». Р. Кук считал, что «святость Земли Израиля способна обратить к добру и благу самые нечестивые и извращенные намерения». Более того, р. Кук верил, что процесс возвращения этих евреев к своим истокам приведет весь народ Израиля к духовному обновлению и возрождению. Руководствуясь подобными соображениями, р. Кук пришел к тесному сотрудничеству с новыми поселенцами, а также с представляющими их сионистскими лидерами. Когда ревнители веры упрекали его в излишней и необоснованной симпатии к вероотступникам, р. Кук отвечал: «Пусть уж лучше меня обвиняют в напрасной любви, чем в напрасной ненависти» (Сарей амеа 5:17, 6:14).

В 5670 /1910/ году р. Кук разрешил поселенцам обрабатывать землю в субботний год, предварительно продав ее на этот год неевреям, – таким путем он стремился уберечь сельскохозяйственные поселения от финансового краха и голода. Данное им «разрешение на продажу» (эйтер мехира) противоречило мнению большинства авторитетных законоучителей.

Зимой 5674 /1914/ года р. Кук организовал поездку нескольких известных раввинов по поселениям Самарии и Галилеи.

Передвигаясь на поезде, на телегах, на мулах, а порой и пешком, они посетили сельскохозяйственные поселения Зикарон Яаков, Афулу, Деганию, Рош-Пину, а также Цфат и Тверию. Во время многочисленных бесед с поселенцами р. Кук и его спутники старались укрепить их в соблюдении шабата, закона семейной чистоты и законов, связанных со святостью Земли Израиля. В этом путешествии, продолжавшемся около месяца, р. Кук сблизился с р. Йосефом-Хаимом Зонненфельдом (см.), возглавлявшим ашкеназскую общину Йерушалаима (Везэ шаар ашамаим с 426-427). В том же году, в конце месяца тамуз, р. Кук отправился в Европу, чтобы принять участие во Втором конгрессе всемирной организации харедимных общин Агудат Исраэль (Единство Израиля).

В самом начале месяца ав он прибыл в Берлин, а спустя неделю разразилась Первая мировая война, и проведение конгресса отложили на неопределенное время. Германские власти поместили зарубежных делегатов в лагерь для перемещенных лиц, а затем выслали из страны. Не имея возможности возвратиться в Зкмлю Израиля, р. Кук нашел временное убежище в нейтральной Швейцарии: в Цюрихе, Берне и Санкт-Галлене – вдалеке от мировых центров изучения Торы (Сарей амеа 6:15).

В 5676 /1916/ году он получил приглашение возглавить харедимную общину Лондона, основанную эмигрантами из России и Польши.

Приняв это предложение, он оставил за собой право при первой же возможности возвратиться в Землю Израиля. Подписывая письма, отправляемые из Лондона, он указывал свою должность так: «Глава раввинского суда г. Яффы и прилегающих поселений, временно – в Лондоне» (там же).

В 5677 /1917/ году р. Кук принимал активное участие в разъяснительной и организационной работе, которая привела к появлению Декларации Бальфура. В этом документе английское правительство, захватившее в ходе первой мировой войны Землю Израиля, признавало за евреями право на создание «национального дома на территории Палестины».

В 5679 /1919/ году р. Кук вернулся в Землю Израиля и был избран главным раввином Йерушалаима.

Его выдвижение произошло по инициативе Совета раввинов, координировавшего свои действия с доктором Хаимом Вейцманом и другими лидерами светского сионизма. Значительная часть харедимной общины Йерушулаима не признала верховный авторитет р. Кука и объединилась в особую организацию Эйда харедит (Общину богобоязненных), которую возглавили р. Ицхак-Йерухам Дискин (см.) и р. Йосеф-Хаим Зонненфельд.

В 5681 /1921/ году р. Кук стал первым главным раввином Земли Израиля – этот рост был создан специально для него сионистскими руководителями «нового ишува».

Руководители Эйда харедит не признали этого назначения – они оспаривали мнения р. Кука по широчайшему спектру вопросов, касающихся большинства аспектов общинной жизни. Особенно острая полемика велась по поводу создания Еврейского Университета, избирательного права для женщин и законов субботнего года.

Весной 5681 /1921/ года в Йерушалаим прибыл один из руководителей всемирной организации Агудат Исраэль р. Авраам-Мордехай Алтер (Ребе из Гуры; см.), в задачу которого входило достижение компромисса между р. Куком и его оппонентами. Подводя итоги своей посреднической деятельности, Ребе из Гуры писал, что любовь р. Кука к Земле Израиля «переходит мыслимые границы» и вследствие этого «он называет духовную нечистоту чистотой». Во время своих последующих посещений Земли Израиля в 5684 /1924/ и в 5687 /1927/ году Ребе из Гуры попытался отстранить р. Кука от руководства общиной страны, но вмешательство со стороны лишь способствовало углублению противоречий (Везэ шаар ашамаим с.471-473).

Для защиты и распространения своих взглядов р. Кук основал в Йерушалаиме ешиву, названную им Аешива амерказит аоламит (Центральная всемирная ешива), – по его замыслу, это учебное заведение должно было стать очагом духовного возрождения нации.

Впоследствии эту ешиву стали называть Мерказ арав Кук (Центр р. Кука) – она приобрела статус основного исследовательского и образовательного центра движения религиозного сионизма.

В качестве руководителя религиозной общины р. Кук горячо отстаивал право евреев на святыни Земли Израиля.

Самая ожесточенная борьба развернулась вокруг Стены плача. Летом 5689 /1929/ года иерусалимский муфтий Хадж-Амин эль-Хусейни объявил, что Стена является древней мусульманской святыней, в то время как евреев с этим местом связывает только «ностальгические эмоции». По инициативе шейха арабы превратили узкую площадку перед стеной в торговую улицу, по которой двигались ослы, нагруженные товарами. Арабы не раз забрасывали молящихся евреев камнями.

Р. Кук и другие сионистские лидеры организовали отряды самообороны для защиты молящихся, но в канун Девятого ава британские власти, находящиеся под давлением арабов, потребовали, чтобы еврейские часовые покинули свои посты – таким путем они попытались предотвратить массовое паломничество евреев к Стене в день траура по разрушенному Иерусалимскому Храму. И тогда, следуя призыву р. Кука, в город прибыли новые поселенцы со всех концов страны – в большинстве своем, молодые люди, далекие от традиционной еврейской жизни. В ночь на Девятое ава гудящей толпой они проследовали к Стене плача и, не встретив сопротивления арабов, устроили на улице перед Стеной шумный праздник. Затем, пройдя победным маршем через весь город, они возвратились к дому р. Кука.

Спустя неделю, в канун шабата, семнадцатого ава 5689 /1929/ году толпы арабов учинили погром в еврейских кварталах города. В ночь шабата они окружили Сиротский дом р. Дискина – детей удалось спасти лишь благодаря вмешательству британского отряда. На следующий день в Йерушалаиме стало известно и о резне, учиненной арабами в Хевроне, – более шестидесяти евреев были убиты, среди них ученики ешивы Слободка, женщины, дети. Узнав о происшедшей трагедии, р. Кук потерял сознание и рухнул на пол. Когда его привели в чувство, он разорвал на себе одежды в знак траура и благословил Творца: «Барух Даян аэмет» (Благословен истинный Судия).

Общая беда отодвинула разногласия на второй план – на некоторое время харедимная община, религиозные и светские сионисты объединили свои усилия, чтобы вместе противостоять нависшей опасности. Но затем сионисты попытались, собравшись с силами, отомстить организаторам арабских бесчинств, а руководители Эйда харедит, стремившиеся избежать эскалации насилия, решительно противились этому – и острейшие разногласия возобновились (там же с.478-480).

В течение пятнадцати лет р. Кук работал над фундаментальным комментарием к Вавилонскому Талмуду, озаглавленным Алаха брура (Ясный закон), – в этой книге он обобщил исследования многих поколений законоучителей, а также изложил свое понимание целого ряда сложнейших алахических проблем.

Респонсы и законодательные решения р. Кука собраны в книгах Мишпат коэн (Суд коэна) и Даат коэн (Мнение коэна).

Его мировоззренческие концепции нашли наиболее полное выражение в книге Орот акодеш (Свет святости), а также в сборнике Игрот арав А.-И. Кук (Письма р. А.-И. Кука).

Р. Авраам-Ицхак Кук умер в Йерушалаиме третьего элуля 5695 /1935/ года.

Во главе движения религиозного сионизма его сменил сын и ближайший ученик р. Цви-Йег̃уда Кук.

Раби Шимон-Цви Гурвиц (р. Шимон Лидер; 5625-5707 /1865-1947/ гг.) – выдающийся кабалист.

Родился в литовском крае, в городе Лиде (отсюда его прозвище – р. Шимон Лидер).

В 5642 /1882/ году, на восемнадцатом году жизни, переселился в Землю Израиля.

Учился в иерусалимской ешиве кабалистов Бейт-Эль.

Вошел в число ведущих кабалистов святого города.

В 5666 /1906/ году основал первую ашкеназскую ешиву кабалистов Шаар ашамаим (Врата небес).

В течение ряда лет р. Шимон-Цви много путешествовал по миру в поисках десяти «потерянных» колен народа Израиля. Эти странствия он подробно описал в книге Коль мевасер (Глас возвещающий).

Умер в 5707 /1947/ году, в возрасте восьмидесяти двух лет.

Во главе ешивы его сменил ближайший ученик р. Хаим-Йег̃уда-Лейб Ойербах (см.), отец выдающегося законоучителя р. Шломо-Залмана Ойербаха (см.).

Раби Авраам-Мордехай бар Йег̃уда-Арье-Лейб Алтер из Гуры (Имрей эмет; 5626-5708 /1865-1948/ гг.) – выдающийся хасидский наставник, один из духовных лидеров поколения.

Прямой потомок одного из духовных лидеров евреев средневековой Германии Маарама из Ротенбурга (см.) Правнук р. Ицхака-Меира Алтера (Хидушей Арим; см.), основателя хасидского «двора» в польском городке Гура (Гура-Кальварья), расположенном недалеко от Варшавы.

Родился в Гуре седьмого тевета 5626 /1865/ года.

Учился у отца, р. Йег̃уды-Арье-Лейба из Гуры (Сфат эмет; см.).

В 5665 (1905) году, после смерти отца, сменил его во главе движения хасидей Гур.

Основное внимание в руководстве хасидами р. Авраам-Мордехай уделял организации упорядоченной системы изучения Торы. «Пробудить сердца на служение Б-гу и к трепету перед Ним невозможно никаким иным способом, кроме занятий Торой, – утверждал он в одном из писем, – здесь не помогут многочасовые потусторонние разговоры, которые называют «хасидскими беседами». Время чересчур дорого, …и оптимальное его использование – заниматься Торой на протяжении всего дня» (Гдолей адорот).

Сохранились многочисленные свидетельства о том, что и сам Ребе из Гуры максимально продуктивно использовал свое время. Его близкий ученик вспоминал, как однажды поезд, на котором ехал р. Авраам-Мордехай, сошел с рельс. Всех пассажиров эвакуировали из вагонов. Ребе из Гуры тут же встал под дерево, извлек из кармана книгу и погрузился в ее изучение. Вынужденная стоянка продолжалась около шести часов: чтобы возвратить вагоны на рельсы, были привезены специальные механизмы. Все пассажиры с жадным любопытством наблюдали за спасательной операцией, и только р. Авраам-Мордехай все это время сосредоточенно занимался, стоя под деревом и не отрывая взгляда от книги (Маасей Авот, Цав).

Ребе из Гуры собрал одну из самых крупных еврейских библиотек – в его собрание входили десятки тысяч книг, в том числе и редчайших.

Эта библиотека в значительной степени отражала масштаб его эрудиции – как правило, он не вносил новую книгу в свое собрание, предварительно ее не изучив (Гдолей адорот).

Р. Авраам-Мордехай поддерживал тесные связи с духовными лидерами «литваков» – такими, как р. Меир-Симха из Двинска (Ор самеах; см.) и р. Хаим Соловейчик из Бриска (см.).

В 5672 /1912/ году Ребе из Гуры был среди основателей Агудат Исраэль – всемирной организации, объединившей харедимные общины. Он возглавил польское отделение этой организации.

Весной 5681 /1921/ года он впервые прибыл в Землю Израиля. Руководство Агудат Исраэль направило его в качестве третейского судьи для урегулирования острейшего конфликта между главным раввином Земли Израиля р. Авраамом-Ицхаком Куком (см.) и руководителями харедимной общины Йерушалаима.

Оценивая итоги своей поездки, он писал, что любовь р. Кука к Земле Израиля «переходит мыслимые границы – и он называет духовную нечистоту чистотой». Вместе с тем, Ребе из Гуры отмечал, что и «ревнителям», противостоящим р. Куку, «следовало бы действовать более тактично и конструктивно, …не разжигая пламя вражды и не позоря знатока Торы» (Везэ шаар ашамаим с. 472).

Во время своего второго посещения Земли Израиля в 5684 /1924/ году Ребе из Гуры пришел к выводу, что р. Кук не способен более возглавлять еврейскую общину страны, поскольку он уже «пропитался духом времени» и зашел слишком далеко в компромиссах со светскими сионистами. В 5687 /1927/ году Ребе из Гуры приехал в третий раз, чтобы убедить р. Кука добровольно отказаться от раввинского «трона», но его посредническая миссия не увенчалась успехом (там же с.473).

В 5694 /1934/ году, на семидесятом году жизни, р. Авраам-Мордехай прибыл в Йерушалаим, чтобы поселиться здесь окончательно. Полгода спустя он выехал в Польшу, предполагая пробыть там лишь короткое время, но по ряду причин задержался в Гуре на несколько лет. В этот период он являлся одним из общепризнанных духовных лидеров евреев Европы.

По оценкам историков, в предвоенный период число его учеников и последователей составляло более ста тысяч человек – это была самая крупная хасидская община мира. Посещающих его хасидов было так много, что польские власти провели для них специальную железнодорожную ветку до Гуры (Бесетер раам с.68).

В 5699 /1939/ году, когда немецкие войска вошли в Польшу, Гурский Ребе переехал в Варшаву.

Во время воздушного налета одна из бомб разорвалась во дворе дома, где он находился, – он был сильно контужен, а его зять убит взрывом (Везэ шаар ашамаим с.495).

После того, как немцы овладели Варшавой, р. Авраам-Мордехай зарегистрировался под чужим именем и постоянно менял квартиры, рассчитывая затеряться среди многотысячного еврейского населения.

В начале 5700 /1940/ года об его положении стало известно в Земле Израиля и в Америке – начались дипломатические усилия, направленные на то, чтобы вызволить его из оккупированной страны. В Вашингтоне был создан особый комитет по его спасению, который обратился за помощью к сенатору Блюму, возглавлявшему комиссию по международным делам.

Сенатор Блюм действовал через американского посла в Риме, а тому удалось подключить к операции ряд итальянских дипломатов, аккредитованных в Берлине и Варшаве. В результате этих усилий р. Аврааму-Мордехаю было предоставлено десять итальянских виз – для него и членов его семьи. В первый день месяца нисан 5700 /1940/ года р. Авраам-Мордехай выехал на поезде из Варшавы – он проследовал через Краков и Вену в итальянский город Триест. В дни Песаха он поднялся на корабль, отправляющийся в Землю Израиля. В Польше оставался его старший сын р. Меир, сменивший его во главе гурской общины, а также дочери и десятки внуков, к которым он был особенно привязан. Тогда еще полагали, что идет обычная война, и опасность преследований и ареста угрожает в первую очередь мужчинам, занимающим видное положение, но ни женщинам или детям (Бесетер раам с.68).

В Йерушалаиме Ребе из Гуры поселился в новом квартале Геула, вне стен Старого города, и его «двор» стал центром притяжения для всех хасидов Святой Земли.

Через доверенных людей в Советском Союзе он поддерживал переписку со своими последователями, оставшимися в Варшаве и других городах Польши, однако после нападения Германии на Советский Союз эта переписка оборвалась.

В месяце адар 5703 /1943/ года, когда в Йерушалаим просочились первые сведения о карательной политике нацистов по отношению к евреям, Ребе из Гуры выступил перед общиной святого города, призвав к всеобщей молитве и активной деятельности, направленной на спасение европейского еврейства. Он сказал, что «к народу Израиля пришла беда, подобной которой еще не бывало» (там же с.70-71, 453).

В 5705 /1945/ году он направил специальных посланников в лагеря перемещенных лиц, расположенные на территории Франции, Швейцарии и Италии, – в этих лагерях находились гурские хасиды, пережившие Катастрофу. Ребе передал им сотни сидуров, тфилинов и других принадлежностей, необходимых для выполнения заповедей.

Он также направил в Европу особое послание своим последователям. Восьмидесятилетний мудрец, потерявший в Катастрофе десятки тысяч своих хасидов и десятки детей, внуков и правнуков, писал: «Главное – понимать, что все исходит от Б-га, да будет Он благословен, а от Него не исходит дурного, и мы должны принять Его волю, ведь все – ради нашего блага. …И мы должны верить, что так же, как исполнились страшные пророчества, приведенные в Торе, исполняться все благие и утешительные пророчества. …Сокрытие Его лика – это только испытание, направленное на то, чтобы, в конце концов, насытить нас благом. …Да удостоитесь вы быстрее подняться на Святую Землю и увидеть, как Всевышний возвращает изгнанников в Сион» (там же 509-510).

Сотни его последователей, спасшихся в Катастрофе, переселились в Землю Израиля, где они присоединились к многочисленным хасидам, прибывшим сюда по призыву Ребе еще в 5680-х – 5690-х /1920-х – 1930-х/ годах.

Р. Авраам-Мордехай Алтер, Ребе из Гуры, умер в Йерушалаиме шестого сивана 5708 /1948/ года. Он похоронен в усыпальнице, расположенной во дворе дома учения «хасидей Гур».

Основная часть его литературного наследия не сохранилась – несколько ящиков, содержащих его рукописи, были уничтожены нацистами вместе с его огромной библиотекой. Уцелевшие фрагменты были изданы отдельным сборником, озаглавленным Имрей эмет (Речения истины). В 5731 /1971/ году в Йерушалаиме вышло в свет собрание его писем, большинство из которых включает его толкования Торы. Его жизнь описана в книге р. Авраама Сегаля Рош галут Ариэль (Глава изгнанников), изданной в Йерушалаиме в 5750 /1990/ году.

Во главе хасидского «двора» в Йерушалаиме его сменил сын и ближайший ученик р. Исраэль Алтер из Гуры (Бейт Исраэль; см.).

Раби Моше-Мордехай бар Цви-Хаим Эпштейн (Левуш Мордехай; 5626-5694 /1866-1933/ гг.) – выдающийся законоучитель и преподаватель Талмуда.

Родился двадцать первого адара 5626 /1866/ года в литовском крае.

Учился в Воложинской ешиве. Прославился как илуй (вундеркинд).

К пятнадцати годам освоил более половины Вавилонского Талмуда (Гдолей адорот).

Занимался также в доме учения г. Кельма под руководством одного из основателей этического движения Мусар р. Симхи-Зисла Зива (Сабы из Кельма; см.).

Р. Эпштейн женился на дочери знаменитого богача и знатока Торы из Ковно (Каунаса) р. Шраги Франка, также принадлежащего к кругу движения Мусар.

Поселившись в Ковно, р. Эпштейн изучал Тору в хавруте (паре) с другим выпускником дома учения в Кельме р. Исером-Залманом Мельцером (см.) – они были женаты на родных сестрах.

В эти годы р. Эпштейн стал одним из основателей и руководителей молодежной организации Нецах Исраэль (Вечность Израиля), занимающейся заселением и освоением Земли Израиля.

В 5650 /1890/ году он дважды посетил Святую Землю и от имени организации приобрел крупный земельный участок, на котором было построено новое сельскохозяйственное поселение Хадера. Внутри этого поселения он купил просторный надел для своей семьи (Р. Дов Кац, Тнуат амусар 3 с.72).

В 5654 /1894/ году р. Эпштейн был приглашен на должность ведущего преподавателя в ешиву Кнессет Исраэль, основанную в пригороде Ковно, Слободке, одним из руководителей движения Мусар р. Натаном-Цви Финкелем (Сабой из Слободки; см.). Вторым преподавателем ешивы стал хаврута р. Эпштейна – р. Мильцер. С их приходом ешива в Слободке приобрела статус мирового центра изучения Торы.

В 5657 /1897/ году р. Эпштейн, которому едва исполнилось тридцать лет, был назначен главой ешивы в Слободке. Его уроки отличались особым стилем; он ставил перед учениками сложнейшую алахическую проблему, а затем, в поисках ее решения, совершал увлекательный экскурс по многим разделам талмудической литературы. Перед учениками развертывалась широчайшая панорама идей и концепций – а в конце пути проблема решалась, как правило, самым неожиданным образом (Тнуат амусар 3 с.34).

Впоследствии на основе уроков, проведенных в ешиве, им была создана книга Левуш Мордехай (Одеяние Мордехая), в которой рассматривались трактаты Талмуда, наиболее часто изучаемые в ешивах, – Йевамот, Гитин, Бава кама, Бава меция, Бава батра, а также все четыре раздела кодекса Шульхан арух.

Разработанный им метод эвристического анализа талмудических проблем оказал значительное влияние на систему преподавания во многих ешивах мира.

Р. Эпштейн принял на себя и заботу о материальном обеспечении ешивы. Он направил посланцев для сбора средств во многие богатые общины мира – его представители добрались даже до Африки и Америки. Благодаря его усилиям, к концу 5660 /1900/ года удалось завершить строительство нового здания для ешивы, в которой к этому времени занималось уже более трехсот студентов.

В 5670 /1910/ году, в дополнение ко всем своим обязанностям в ешиве, р. Эпштейн был избран раввином Слободки.

С началом первой мировой войны, когда линия фронта подошла к Ковно, р. Эпштейн и его ученики были выселены вглубь Российской империи – сначала в Минск, а затем, в 5676 /1916/ году, – в Кременчуг. Здесь они пережили все ужасы Гражданской войны: быстрый переход города из рук в руки, нападения различных банд, погромы, эпидемии, голод. Только в 5681 /1921/ году ешиве удалось вернуться в Литву, ставшую к тому времени независимым государством. Вновь обосновавшись в Слободке, ешива пережила пору расцвета – число студентов возросло до пятисот (Тнуат амусар 3 с.62).

В послевоенные годы р. Эпштейн стал одним из общепризнанных духовных лидеров поколения. В 5683 /1923/ году он принимал участие в работе Второго конгресса всемирной конфедерации харедимных общин Агудат Исраэль (Единство Израиля) и был избран в руководящий орган этой организации Моэцет гдолей Тора (Совет выдающихся знатоков Торы).

К этому времени ежемесячный бюджет ешивы составил около пяти тысяч долларов, и в начале 5684 /1924/ года р. Эпштейн был вынужден отправиться в США, чтобы, опираясь на свой высочайший авторитет, обеспечить ешиву необходимой материальной поддержкой. Тем временем его зять р. Йехезкель Сарне (см.), помогавший ему в руководстве ешивой, выехал в Землю Израиля. В городе Хевроне, далеком от партийных и идеологических разногласий, он подготовил базу для постепенного перевода туда ешивы. В течение 5685 /1925/ года из Слободки в Хеврон прибыла первая сотня учеников (там же с.71-73).

В первый день месяца адар 5685 /1925/ года р. Эпштейн, возвратившись из США, присоединился к своей ешиве в Хевроне. Полгода спустя, в месяце элуле, он вновь посетил Слободку, чтобы позаботиться об оставшейся там части учеников, а оттуда направился с целью сбора средств для ешивы во второе, продолжительное, турне по США – до конца 5687 /1927/ года.

В середине зимы, восьмого тевета 5688 /1928/ года, он окончательно, вместе со своей семьей, обосновался в Земле Израиля, осуществив мечту своей юности.

К этому времени количество учеников в Хевроне возросло уже до двухсот, причем, сорок из них прибыли из США и еще несколько из Англии и других европейских стран. Многие арабы сдали свои дома в аренду для студентов, и центр Хеврона превратился в еврейский квартал, жизнь которого вращалась вокруг ешивы.

Восемнадцатого ава 5689 /1929/ года арабы Хеврона, с которыми у сотрудников ешивы были установлены, как им казалось, добрососедские и даже теплые отношения, напали на еврейский квартал и со звериной жестокостью убили около семидесяти человек: стариков, детей, женщин. В число погибших входило двадцать четыре студента ешивы – и многие были ранены; погромщики сожгли шестьдесят свитков Торы (там же с.77-79,86-87; Везэ шаар ашамаим с.479).

После пережитой трагедии р. Эпштейн перевел ешиву в Йерушалаим.

На иерусалимском вокзале его встречали все ведущие мудрецы святого города во главе с восьмидесятилетним Йосефом-Хаимом Зонненфельдом (см.). Пожав руку р. Эпштейна, р. Зонненфельд во весь голос произнес: «Благословен Ты, Г-подь, наш Б-г, Владыка Вселенной, наделивший Своей мудростью тех, кто трепещет перед Тобой» – это благословение, в соответствии с законом произносится при виде великих знатоков Торы (Гдолей адорот).

Р. Моше-Мордехай Эпштейн умер второго кислева 5694 /1933/ года.

Во главе ешивы, которую стали называть Хеврон в память об учениках, погибших во время погрома, его сменил зять р. Йехезкель Сарне; а начиная с 5732 /1972/ года, во главе ешивы встал второй его зять и ближайший ученик – р. Моше Хеврони (см.).

Раби Яаков-Хаим Софер (Каф ахаим; 5627-5699 /1867-1939/ гг.) – выдающийся законоучитель и кабалист.

Родился в Багдаде. Учился в ешивах этого города.

В 5664 /1904/ году переехал в Землю Израиля и обосновался в Йерушалаиме. Занимался в ешиве кабалистов Бейт Эль, расположенной в Старом городе, а также в ешиве Реховот анаар (Просторы реки), основанной прославленным кабалистом р. Хаимом-Шаулем Двиком (см.).

Каждую ночь р. Яаков-Хаим просыпался до полуночи и со слезами произносил скорбную молитву Тикун хацот, установленную в память о разрушении Храма. До рассвета он изучал законодательные разделы Торы и кабалу, а затем, облачившись в талит и тфилин, приступал к молитве. В час, когда р. Яаков-Хаим вел общественную молитву, он был, по свидетельству очевидцев, «подобен ангелу Б-жьему». Свои молитвенные медитации он строил на основе кабалистических каванот Аризаля. Все благословения в течение дня – в том числе, и благословения на различные виды пищи – он произносил с величайшей концентрацией мысли и вдохновения, заражая окружающих своим ощущением святости и трепета перед Б-гом (Гдолей адорот).

Р. Яков-Хаим приобрел широкую известность в качестве софера – переписчика священных книг и текстов для мезуз и тфилин. Эту работу он выполнял в состоянии особого духовного настроя, достигаемого с помощью кабалистических каванот.

Свой многолетний опыт софера он обобщил в книге Коль Яаков (Голос Яакова), посвященной законам еврейской сакральной каллиграфии.

В течение многих лет р. Яаков-Хаим работал над своим основным алахическим сочинением, получившим название Каф ахаим (Ладонь жизни). В этой книге он прокомментировал законы кодекса Шульхан арух, связанные с повседневной еврейской жизнью и праздниками: по каждому вопросу он подытожил мнения большинства авторитетных законоучителей и предложил свое алахическое решение (псак). Он привел кабалистические обоснования многих законов и обычаев, укоренившихся в еврейском народе.

Когда работа над первым томом книги была завершена, р. Яаков-Хаим попытался отыскать средства на его издание, но безуспешно.

Друзья посоветовали ему отправиться в путешествие по странам диаспоры, чтобы обратиться за помощью к богатым евреям. Ему очень не хотелось покидать Святую Землю, однако выбора не было. Он сошел с поезда в египетском городе Александрии. Прямо на перроне он познакомился с александрийским евреем по имени Йосеф Самоха, который оказался одним из самых состоятельных граждан города. Узнав о цели приезда р. Яакова-Хаима в Египет, богач прямо на вокзале вручил ему двести лир – сумму, необходимую для издания первого тома. В тот же день и тем же поездом р. Яаков-Хаим вернулся в Землю Израиля. Когда он рассказал удивленным друзьям и ученикам о том, что с ним произошло, все спросили его в один голос: «Если вам так сопутствует удача, почему же вы не продолжили поездку, чтобы собрать деньги на издание всей многотомной книги?!». «Мне не хотелось оставаться вне Земли Израиля даже на минуту больше, чем было необходимо», – пояснил он (Маасей Авот, Экев).

Однажды, когда р. Яаков-Хаим работал над книгой в своей малюсенькой комнатушке, расположенной под самой крышей ешивы Шошаним леДавид, в иерусалимском квартале Бухарим, купол этого старинного здания начал со страшным треском оседать – еще мгновение, и он обрушится на центральный зал, заполненный учениками ешивы. «Необходимо спасти гаона!» – закричали многие из учеников и побежали наверх, чтобы помочь престарелому мудрецу спуститься по лестнице. Однако р. Яаков-Хаим, казалось, не опасался за свою жизнь: он решительно приказал, чтобы в первую очередь помещение покинули все ученики и преподаватели. Он вышел за дверь, лишь после того, как здание ешивы окончательно опустело. И в тот самый момент, когда р. Яаков-Хаим ступил за порог, многопудовые балки и каменные глыбы, обрушились в пустой дом учения.

Р. Яаков-Хаим Софер умер в Йерушалаиме девятого сивана 5699 /1939/ года.

Его книга Каф ахаим стала одним из самых авторитетных алахических источников для сефардских общин Земли Израиля и диаспоры. Эта книга широко изучается и в ашкеназских ешивах в качестве дополнения к кодексу Мишна брура, составленному р. Исраэлем-Меиром Акоэном (Хафец-Хаим; см.).

Раби Шломо бар Мордехай Гольдман (р. Шломке из Звиля; 5630-5705 /1870-1945/ гг.) – выдающийся хасидский наставник и бааль мофет (чудотворец).

Прямой потомок р. Йехиэля-Михла из Злочева (см.), ближайшего ученика основоположника хасидизма р. Исраэля Бааль-Шем-Това (Бешт; см.).

Изучал Тору под руководством своего отца, р. Мордехая, возглавлявшего хасидскую общину городка Звиля на Волыни.

После смерти отца, последовавшей в 5660 /1900/ году, тридцатилетний р. Шломке сменил его во главе общины – с годами он стал одним из самых авторитетных хасидских лидеров Украины.

В начале 5680-х /1920-х/ годов, когда большевики, установившие свою власть на Волыни, закрыли все еврейские общинные учреждения, р. Шломке продолжал выполнять раввинские обязанности тайно: он создал подпольный хедер и поддерживал работу миквы – ритуального бассейна, замаскированного в одном из частных домов.

Рискуя собственной жизнью, он отстаивал последние бастионы еврейства. Когда активисты Евсекции в сотрудничестве с чекистами выследили, где он обучает детей, р. Шломке бросился на комиссара, пришедшего закрыть хедер, и начал его душить. Сыну р. Шломке, р. Моше-Гедалии, с трудом удалось расцепить железные объятия отца. Комиссар в панике бежал. После этого инцидента члены семьи р. Шломке в страхе ожидали последствий, и только он сам сохранял абсолютное спокойствие и продолжал преподавать в хедере. Позднее выяснилось, что его спокойствие было вполне оправданным: тот комиссар покинул Звиль сразу после рукопашной схватки и никогда больше не возвращался (D. Silber, Noble lives, Noble deeds р.84-85).

В 5686 /1926/ году р. Шломке получил разрешения на выезд из Советской России в Землю Израиля.

На корабле он потребовал от сопровождающего его внука, чтобы тот не открывал никому на Святой Земле, что он – Ребе из Звиля. «Я выбрасываю свое раввинство в море! – сказал р. Шломке». Он обосновался в Йерушалаиме и жил, в крайней бедности, днями и ночами занимаясь в учебном зале ешивы Хаей олам, расположенной в Старом городе. Соседи и учащиеся ешивы даже не знали его имени и называли его просто «еврей из Звиля».

Через некоторое время руководитель иерусалимской общины р. Йосеф-Хаим Зонненфельд (см.) получил письмо из Европы, в котором сообщалось, что в святой город отбыл знаменитый Ребе из Звиля. Р. Зонненфельд начал поиски, но они не увенчались успехом. Лишь три года спустя некий паломник из Звиля, заглянувший в ешиву Хаей олам, опознал в нищем старике, склонившемся над книгами, своего прославленного Ребе – и от неожиданности во весь голос известил об этом всех окружающих (там же с. 82-83; Гдолей адорот).

Р. Шломке больше не мог скрываться – люди потянулись к нему за советом и благословением, и вскоре его бедный дом в квартале Бейт Исраэль стал одним из центров святого города.

В эти годы р. Шломке всецело посвятил себя нуждам сирот и бездомных детей. В его доме также находили приют юноши, приезжающие в Йерушалаим, чтобы изучать Тору, – бывали дни, когда за его обеденным столом собирались три, а то и четыре десятка юных гостей (Гдолей адорот).

Каждый день он молился у Стены плача. Однажды, возвращаясь после молитвы, он увидел над одной из арок молодого араба, готовящегося встретить евреев градом камней. Р. Шломке посмотрел на араба пристальным и тяжелым взглядом, – и тот, потеряв сознание, безжизненно рухнул вниз (Р. Б. Гефнер, Оламо шель хасид т.2,с.112).

Но гораздо чаще Ребе из Звиля оказывал исцеляющее воздействие. Однажды он пригласил к себе на выпечку мацы еврея, у которого одна из рук была парализована. Как только больной, следуя приказу р. Шломке, приступил к работе, его рука, впервые за долгие годы, ожила (Гдолей адорот).

В 5700 /1940/ году один из иерусалимских знатоков Торы, р. Залман Гальперин, получил тревожную телеграмму, в которой сообщалось, что его внук, живущий в Канаде, попал в дорожную аварию и его состояние очень тяжелое. Р. Гальперин поспешил к Ребе из Звиля и показал ему телеграмму. Приблизив телеграмму к глазам, р. Шломке стал читать ее всалух – однако вместо слов «Мальчик в тяжелом состоянии», он прочел: «Мальчик здоров!», а вместо слов «Врачи опасаются за его жизнь» – «Врачи говорят, что его состояние не вызывает никаких опасений».

Несколько позднее р. Залман Гальперин сумел связаться с Канадой: ему сообщили, что ребенок начал стремительно поправляться. Р. Гальперин спросил, когда именно врачи обнаружили первые признаки улучшения. Оказалось, что в пересчете на время Земли Израиля, улучшение началось именно в ту минуту, когда он беседовал с Ребе из Звиля (Везэ шаар ашамаим с.512-513).

В начале 5700-х /1940-х/ годов к нему обратилась жена знаменитого иерусалимского магида р. Шалома Швадрона – врачи подписали приговор их пятилетней дочери, у которой был поврежден спиной мозг, категорически заявив, что девочка никогда уже не сможет ходить. «Ты должна сорок дней подряд молиться у Стены плача за ее выздоровление», – сказал Ребе из Звиля. Женщина растерялась – ведь в те дни из-за постоянных нападений арабов путь к Стене плача был смертельно опасен. Поняв причину ее смятения, р. Шломке сказал: «Я буду молиться вместо тебя!».

Ровно через сорок дней девочка поднялась с кровати и со счастливой улыбкой пошла навстречу отцу и матери. По мнению ряда исследователей, именно этот случай стал источником широко распространившегося обычая молиться у Стены плача в течение сорока дней подряд (там же с.518-519).

В годы второй мировой войны, когда германские войска под командованием генерала Ромеля приближались к Земле Израиля, Ребе из Звиля страстно молился за избавление еврейского народа от полного уничтожения.

По свидетельству очевидца, во время молитвы он был подобен «пылающему факелу», свет которого сливался со светом Шехины. Своим близким он уверенно говорил, что Землей Израиля фашисты не овладеют (Гдолей адорот).

Когда его однажды спросили о времени прихода царя-Машиаха, он ответил: «Тот, кто знает срок, не расскажет, а тот, кто расскажет, – не знает». «Но одно я могу предречь, – добавил он, – явление Машиаха будет постепенным и поэтапным. В книге Зоар (Ваишлах 170а) говорится, что приход Машиаха образно описан в стихе из Песни песней: «Она проглядывает, как заря, прекрасная, как Луна, ясная, как Солнце» (Шир аширим 6:10). Так и процесс конечного избавления – сначала оно «проглядывает, как заря», затем его прекрасное сияние подобно лунному свету, и, наконец, оно сверкает, «как Солнце» (Иш хасид с.131).

Р. Шломо Гольдман, Ребе из Звиля, был призван к Небесную Ешиву двадцать шестого ияра (восьмого мая) 5705 /1945/ года – в день, когда нацистская Германия капитулировала, и его миссия на земле оказалась завершена.

Во главе хасидского «двора» его сменил сын, р. Моше-Гедалия из Звиля (см.), а затем и внук, р. Мордехай из Звиля, возглавлявший общину до 5741 /1981/ года.

Раби Авраам-Йешая бар Шмерияу-Йосеф Карелиц (Хазон Иш; 5639-5714 /1879-1953/ гг.) – духовный лидер и ведущий законоучитель своего поколения.

Родился в белорусском городе Коссове.

Его богобоязненная мать, ребецин Лея, с самого дня рождения не оставляла младенца с непокрытой головой, одевая на него специально сшитую крошечную кипу (В. Sklar, Shaping the world through Tora and yiras shamayim).

И отец и мать происходили из семей учеников Виленского Гаона (см.) – в доме соблюдались все обычаи Виленского Гаона.

Изучал Тору под руководством отца, занимавшего в Коссове пост раввина.

В 5652 /1892/ году, в день своей бар-мицвы, принял обет посвятить всю жизнь изучению Торы лишма – во имя выполнения заповеди Всевышнего (R. D. Silber, Noble lives, p.42).

Несколько последующих лет он занимался в хевруте (паре) со своим старшим братом р. Меиром Карелицем, по прошествии времени ставшим раввином белорусского городка Ляховичей.

Постижение секретов Торы переполняло сердце юноши счастьем. «Нет в мире наслаждения, подобного усердному изучению Торы», – писал он в одном из писем. «Как прекрасно чувствовать, что растешь! – восклицал он в другом письме. – Сердце наполняется светом, пробужденным постижением сокровенных тайн Торы!» (Игрот Хазон Иш ч.2, 94).

В одной из своих более поздних статей р. Авраам-Йешая удивительно точно передал то ощущение загадочности Вселенной, которое пробудилось в его душе еще на пороге жизни. «Если человек, обладающий живой душой, – писал он, -…окинет мысленным взором бесконечное пространство Вселенной, он застынет в смятении и в полной растерянности: мир предстанет перед ним неразрешимой загадкой. …Все его существо и все его интересы будут теперь обращены только к этой тайне, …ради ее постижения он будет рад пройти через пожирающий огонь и буйные воды. Что ему во всех приятностях жизни, если они скрывают от него загадку Вселенной!».

«И вдумчиво вглядываясь во все существующее под Солнцем, – отмечал он далее, – человек начнет понимать, …что наша Вселенная возведена по заранее продуманному проекту – будто мудрый архитектор начертил ее прежде, чем приступил к сотворению. …Человек с острым и аналитическим умом различит во всех проявлениях этого мира общий замысел, связывающий все воедино, …и его душа будет изнемогать от великого желания познать этот замысел» (Эмуна убитахон 1:1, 1:4).

После женитьбы р. Авраам-Йешая поселился в литовском городе Кейданах (Кедайняе), недалеко от Ковно (Каунаса).

Его жена, ребецин Бася, вела торговлю в маленьком магазинчике и обеспечивала семью, предоставляя ему возможность всецело посвятить себя Торе (Энциклопедия левейт Исраэль т.18).

В будние дни он практически не покидал дома учения. Уже в эти годы он отличался слабым здоровьем, и каждый день превращался для него в поле битвы между страстным стремлением к познанию Торы и теми ограничениями, которые налагало болезненное тело. Много лет спустя Хазон Иш признавался ученикам: «Когда в моих книгах встречаются фразы типа «Комментарий Рашбы в данный момент мне недоступен», это не всегда означает, что у меня не было данной книги. Просто порой я был настолько изнурен и измучен, что не мог подняться и добраться до книжной полки (В. Sklar, Shaping the world…).

В этот период он потратил пять лет подряд на углубленное изучение талмудического трактата Авода зара. Позднее, когда у одного из близких к нему людей спросили: «Правда ли, что Хазон Иш способен изучить сто листов Талмуда за один день?!», тот ответил: «Этого я не знаю. Но я точно знаю, что он способен изучать один лист на протяжении ста дней» (там же).

В 5671 /1911/ году р. Авраам-Йешая издал в Вильно (Вильнюсе) свою первую книгу Хазон Иш (Прозрение Человека), содержащую аналитические заметки к некоторым разделам Талмуда и кодекса Шальхан арух.

Книга вышла в свет без указания имени автора, однако оно было зашифровано в слове Иш (буквы алеф, йюд и шин – Авраам-Йешая).

В дальнейшем р. Карелиц анонимно издал еще более двадцати книг, содержащих его алахические исследования, и все они были озаглавлены Хазон Иш – название этой многотомной серии заменило собой имя автора, не известное широкому кругу читателей.

В годы первой мировой войны вместе с тысячами других евреев он был принудительно переселен из прифронтовой полосы вглубь России. Некоторое время он прожил в Минске. В 5680 /1920/ году он покинул Советскую Россию и обосновался в Вильно.

В эти годы он вел образ жизни нистара – тайного праведника, скрывающего от окружающих свои духовные достижения: его подлинный, высочайший уровень в постижении Торы был известен лишь ограниченному кругу людей, в который входили такие лидеры литовского еврейства, как р. Исраэль-Меир Акоэн (ХафецХаим; см.) и р. Хаим-Озер Гродженский (см.).

Эти прославленные мудрецы видели в нем прямого духовного наследника Виленского Гаона. Хазон Иш перенял не только обычаи Гаона и его методы изучения Торы – в своих книгах, вынося алахические решения, он, как правило, следовал мнению Виленского Гаона, даже в тех случаях, когда Гаон расходился во взглядах с величайшими законоучителями прошлого. Хазон Иш утверждал: «Для нас Агра (Виленский Гаон) стоит в одном ряду с Моше Рабейну, с Эзрой, с раби Йег̃удой Г̃анаси (составителем Мишны), с равом Аши (составителем Вавилонского Талмуда) и Рамбамом» (Ковец игрот ч.1, 32).

И вместе с тем, если в результате беспристрастного исследования Хазон Иш приходил к выводам, противоречащим мнению Виленского Гаона, он решительно полемизировал с ним. В своих алахических заключениях он руководствовался, в первую очередь, не весом того или иного авторитета, а «здравым смыслом и строгой логикой, направленными на достижение подлинного понимания Торы» (там же с. 1, 12).

Подобно Виленскому Гаону, Хазон Иш углубленно изучал естественные науки и математику. Когда его ученики обратили внимание на то, что он относится к своим астрономическим расчетам столь уж уважительно, как и к алахическим рукописям, Хазон Иш пояснил: «Тора включает в себя все другие науки, …и если мы обращаемся к этим наукам для более глубокого понимания Торы, они тоже становятся Торой в буквальном смысле этого слова» (Пеэр адор т.3,с.64). В другой раз, обсуждая астрономические вычисления Рамбама (см.), Хазон Иш заметил, что, хотя «эти расчеты опираются на исследования нееврейских ученых, но Рамбам использовал их для установления алахи – поэтому они стали неотъемлемой частью Торы, и тот, кто изучает их, изучает Тору» (Р. Хаим Каневский, Шекель акодеш).

В начале 5690-х /1930-х/ годов с помощью главного раввина Земли Израиля р. Авраама-Ицхака Кука (см.) Хазон Иш получил от британских оккупационных властей сертификат, предоставляющий право на легальный въезд в Палестину. В 5693 /1933/ году, в возрасте пятидесяти четырех лет, он совершил алию и поселился сначала в Тель-Авиве, а затем, с 5697 /1937/ года, в Бней-Браке – новом поселении, основанном выходцами из Восточной Европы, сохранившими верность традиционным еврейским ценностям.

Хазон Иш обосновался в квартале, названном Зихрон Меир, в крохотной квартирке рядом с р. Яаковом-Исраэлем Каневским (Стайплером; см.), который был женат на его сестре, – вскоре их дома стали центром духовной жизни Бней-Брака.

После смерти великого Хафец Хаима, последовавшей в 5693 /1933/ году, Хазон Иш, наконец, «открылся» и принял на свои плечи груз осиротевшего поколения. Как и в Литве, он не занимал на Святой Земле никаких официальных постов: он не был ни главой ешивы, ни раввином общины, и, тем не менее, его реальный уровень постижения законов Торы был столь высок, что все законоучители Бней-Брака, Земли Израиля, а затем и всего еврейского мира потянулись к нему за решением спорных вопросов и признали его верховный авторитет (Энциклопедия левейт Исраэль т.18; Rabbi N. Zakon, The Jewish Experience p.222; Noble lives, p.43).

Особенно значительный вклад Хазон Иш внес в установление алахических норм, связанных с применением новых технологий, а также в исследование сельскохозяйственных законов, выполнение которых возможно лишь на Земле Израиля, – и в первую очередь, законов шмиты (субботнего года).

Хазон Иш стремился консолидировать харедимные общины Святой Земли, организовав все стороны их жизни в точном соответствии с требованиями законов Торы. Он инициировал создание множества колелей и ешив – благодаря его влиянию Бней-Брак стал одним из крупнейших в мире бастионов Торы.

Первостепенную задачу Хазон Иш видел в том, чтобы защитить сердца юного поколения от отравляющего влияния светского окружения и от проникновения в души чуждых Торе идей. Исходя из этого, он требовал, чтобы «учащимся ешив не позволяли заниматься светскими предметами весь тот период, пока они с юношеским воодушевлением погружены в изучение Торы» (Ковец игрот ч.1, 50).

Когда с Хазон Ишем консультировались по поводу исключения того или иного юноши из ешивы, он, как правило, стремился воспрепятствовать этому, говоря: «Это не дисциплинарный вопрос – это вопрос жизни и смерти!». Однажды у него спросили, следует ли исключить из ешивы ученика, пойманного на краже. В ответ Хазон Иш поинтересовался у своего собеседника, выгоняет ли он кого-нибудь из ешивы за произнесение «лашон ара» (за злоречие) – и пояснил: «Чем одно из этих прегрешений хуже другого?! И в том, и другом случае бахур (парень) не заслуживает смертного приговора!» (В. Sklar, Shaping the world…).

«В наше время спасти ребенка, предоставляя ему возможность воспитываться в мире Торы, – писал он в одном из писем, – это не меньше, чем спасти жизнь ребенка, тонущего в реке» (Ковец игрот ч.2, 47).

В то же время Хазон Иш решительно выступал против захлестнувшей еврейский мир волны профанации: например, против «популярного» изложения сокровенных разделов Торы, когда, пользуясь его выражением, «прямо с улицы выхватывают сапожника или кузнеца и начинают обучать «кабале» (Маасе иш т.3,с.95). Вместе с тем, когда у него спросили, можно ли человеку, не знакомому с тайнами кабалы, изучать кабалистическую книгу Зоар (Сияние), он ответил: «Изучать – запрещено, но читать, чтобы проникнуться трепетом перед Б-гом, – не только можно, но и большая заповедь, ведь ни одна из книг мудрецов не вдохновляет человека в такой степени, как святой Зоар» (Р. Дов Элиах, Агаон с. 869-870).

В последний период жизни Хазон Иш посвящал основную долю своего времени приему многочисленных посетителей, приходивших к нему не только с алахическими вопросами, но и за советами в самых различных областях жизни.

Значительная часть посетителей обращалась к нему с проблемами, связанными с восстановлением здоровья, и Хазон Иш специально изучал медицину, чтобы более квалифицированно и эффективно помогать жаждущим исцеления. «Я полагаю, – писал он, – что все профилактические и терапевтические меры, необходимые для сохранения и восстановления здоровья, являются не только обязанностью человека, но и заповедью, …и мы видим, что даже мудрецы Талмуда обращались в поисках исцеления не только к врачам из народов мира, но и к евреям-отступникам» (Игрот Хазон Иш 136). «И хотя, – отмечал он в одной из своих статей, – тот, кто находится на высочайшем уровне веры и упования, может обходиться вообще без помощи медицины, – это удел лишь величайших праведников, подобных раби Шимону бар Йохаю» (Хазон Иш, Ктавим с.26).

Исходя из этого понимания, Хазон Иш никогда не прибегал к приёмам практической кабалы ради помощи страждущим. «У нас нет никакого права изгонять демонические силы, ведь они сотворены Всевышним, да будет Он благословен, и выполняют Его приказы. Лишь святые праведники, познавшие высшую тайну, – такие, как раби Шимон бар Йохай и его сподвижники, – обладали властью над демоническими силами, которые подчинялись их повелениям. …Но мы, в этом отношении совершенно беспомощны, и не дай нам Б-г использовать приемы практической кабалы – ведь даже мудрецы Мишны и Талмуда прибегали к помощи врачей и лекарств, а не к этому. Наша сила – в наших устах, в молитве, обращенной к Всевышнему: в мольбе об исцелении» (Ковец игрот ч.3, 158).

В своих рекомендациях по медицинским вопросам, как и при решении иных жизненных проблем, Хазон Иш исходил, прежде всего, из знаний, почерпнутых им в общедоступных, законодательных, разделах Торы.

Однажды ночью в его дверь постучал обезумевший от горя мужчина, малолетнему сыну которого предстояла срочная операция, затрагивающая мозг: врачи предупреждали, что, в случае отказа от операции, ребенок обречен на скорую смерть – однако, и сами подобные операции в подавляющем большинстве случаев приводили к летальному исходу. Выслушав посетителя, Хазон Иш прикрыл глаза и погрузился в молчание, продолжавшееся не менее четверти часа. Затем он сказал, что следует оперировать.

После операции, которая продолжалась свыше шести часов, врачи заявили отцу, что, если в течение суток его сын не придет в сознание, – значит, положение безнадежно. Спустя сутки хирург, проводивший операцию, воздел руки вверх, признавая поражение в борьбе с болезнью. Несчастный отец снова поспешил в Хазон Ишу. Хазон Иш сказал: «У вашего сына есть не двадцать четыре, а семьдесят два часа». И действительно, через трое суток после операции ребенок пришел в себя, а спустя несколько недель – поправился окончательно. Когда эта история завершилась, близкие Хазон Иша спросили у него, о чем он думал в течение четверти часа во время первой встречи с отцом ребенка. Хазон Иш пояснил, что анализировал фрагмент из Талмуда (Авода зара 27б), в котором рассматриваются сходные проблемы спасения жизни, – а сведения о семидесяти двух часах послеоперационного ожидания он почерпнул из Мишны. «Когда мы следуем указаниям Торы, – добавил он, – все проходит благополучно (Маасей авотейну, Беаалотха).

В другой раз в подобном положении – между жизнью и смертью – оказался один из знаменитых знатоков Торы: и ему врачи заявили, что без сложной операции он долго не проживет; в то же время его предупредили, что сама операция смертельно опасна. Не в силах разрешить эту трагическую дилемму, он отправился на Святую Землю, чтобы посоветоваться с Хазон Ишем.

Хазон Иш тепло приветствовал гостя и встречался с ним несколько дней подряд – но каждый раз разговаривал с ним только на темы Торы. Как только больной пытался завести разговор о своем несчастье, он наталкивался на стену молчания. Наконец, в последний день своего пребывания на Святой Земле он решительно задал терзающий его вопрос. Выслушав гостя, Хазон Иш спросил: «Есть ли у вас с собой деньги для цдаки? Дайте их мне, а я передам их по назначению». Гость с готовностью отдал определенную сумму, отложенную у него на цели благотворительности. «Нет, этого недостаточно», – сказал Хазон Иш. Гость вручил ему еще несколько банкнот. Хазон Иш дал понять, что и этого мало. Гость начал выкладывать на стол все свои наличные. «Возьмите, сколько вам необходимо на обратный путь, – распорядился Хазон Иш, – и дайте мне остальное». Получив деньги, Хазон Иш сказал: «Вы можете делать операцию. Все пройдет благополучно». В результате операции знаток Торы полностью восстановил здоровье и прожил после этого еще двадцать пять лет.

И в этом случае, Хазон Иш действовал в соответствии с указаниями мудрецов Талмуда, утверждавших, что «цдака искупает в час смертельной опасности» (Э. Гринберг, Женщина женщине с.201-202).

Как-то, в последние годы жизни, один из ближайших учеников спросил у Хазон Иша: с какой целью Виленский Гаон и другие великие мудрецы отправлялись в добровольное изгнание (галут), в многолетнее скитание по диаспоре. Хазон Иш пояснил, что предназначение «галута» заключалось вовсе не в том, чтобы ограничить себя в еде и других жизненных удовольствиях, – ведь и дома весь рацион Гаона состоял из хлеба с солью и воды. Сущность добровольного изгнания заключалась, по словам Хазон Иша, в том, что эти мудрецы лишали себя самой великой ценности – покоя, необходимого им для углубленного изучения Торы. Они ощущали необходимость временами спускаться со своих небесных высот и, смешиваясь с народом, узнавать его беды и заботы из первоисточника. «Если так, – спросил ученик, – то в такое добровольное изгнание можно отправиться, и, не покидая стен дома?». Хазон Иш улыбнулся и кивнул в знак согласия (Агаон с.779).

В 5713 /1953/ году, когда обострился конфликт по поводу отказа девушек из религиозных семей служить в армии, первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион посетил Хазон Иша в его доме в Бней Браке. Во время этой беседы были определены основные принципы сосуществования харедимной общины Земли Израиля и светского сионистского государства (The Jewish Experience p.222).

В своих алахических трудах Хазон Иш постановил, что, с точки зрения законов Торы, современные светские евреи не являются «отступниками», к которым следует испытывать ненависть. Для определения их статуса он использовал талмудическое понятие тинокот шенишбу (украденные младенцы), приравняв их духовное «сиротство» к трагедии детей, захваченных в плен и выросших среди иноземцев, – ведь современные ассимилированные евреи не только ничего не знают о своем еврействе, но и чувствуют себя частью иного народа и чужой культуры. Хазон Иш подчеркивал, что таких «взрослых младенцев» следует не обличать и отталкивать, а наоборот, «возвращать к Торе со всей деликатностью и любовью, на которые мы способны» (Хазон Иш, Йорэ деа 2:16).

Он мучительно переживал ситуацию, когда, по его словам, «тысячи и десятки тысяч еврейских детей получают светское образование, сжигающее их тела и души» – такое положение вещей он считал величайшей национальной трагедией в еврейской истории (В. Sklar, Shaping the world…). «Наша самая главная обязанность, – писал он в одном из писем, – возвратить сердца сыновей к Небесному Отцу» (Ковец игрот ч.1,83).

Р. Авраам-Йешая Карелиц, Хазон Иш, умер субботней ночью пятнадцатого хешвана 5714 /1953/ года в Бней-Браке.