Рав Йосеф-Шалом Эльйашив
(10 апреля 1910, Шяуляй — 18 июля 2012, Иерусалим)
Содержание
Детство и юность
Его учёба
Защитник его Торы
Выдающийся законоучитель
Величие и скромность
Непоколебимая вера
10 апреля 1910, Шяуляй – 18 июля 2012, Иерусалим.
Он родился и рос слабым и больным ребёнком ‒ настолько, что долгое время не мог выйти из дома. Ещё в детстве его любимым занятием стало изучение святых книг, которых у них в доме было множество.
Со временем детский интерес превратился в постоянное и практически единственное занятие ‒ изучение Торы в компании отца и деда, великих мудрецов своего поколения. Эта учёба была настолько интенсивной и вдумчивой, что его отцу приходилось нанимать ему «друзей», чтобы те, разговаривая с сыном, не давали ему окончательно оторваться от мирской реальности.
Его семья покинула Европу ‒ они ехали в землю Израиля, и это путешествие было долгим. В ходе поездки семья остановилась на две недели в красивом портовом городе, который не мог не заинтересовать любого подростка. Однако все эти две недели он провёл в бейт-мидраше, не обращая внимания на красоту города.
В земле Израиля его семья поселилась в Иерусалиме. Это было тяжёлое время, семье не хватало даже самого необходимого, но юноша продолжал упорно учиться ‒ несмотря на голод и лишения.
Все годы своей молодости он страдал от различных болезней, и его матери приходилось постоянно заботиться о нём. Были случаи, когда никто вокруг (ни доктора, ни, тем более, родители), не мог сказать, что будет дальше, и будет ли мальчик жить. Но даже это не могло помешать ‒ он продолжал учиться, даже будучи прикованным к кровати.
Он пережил страшную войну, унёсшую жизни миллионов евреев Европы. Он стал свидетелем всех войн, которые происходили на Святой земле за последние 70 лет (в ходе двух из них он находился практически на линии фронта), и одна из них унесла жизнь его дочери. Он говорил, что пролитая еврейская кровь не давала ему покоя, и душа его страдала от боли. Но, несмотря на все это ‒ он продолжал изучать Тору.
Когда на святой Земле было основано государство, многим оно показалось спасением и триумфом нашего народа. А он продолжал учиться, не замечая ликования вокруг.
На протяжении всей его жизни родные и близкие, для которых его величие в Торе было совершенно очевидно, всеми силами поддерживали его. Мать не пускала гостей семьи в комнату, где он учился. Его тесть (великий праведник) всячески поощрял общение своей дочери с подругами ‒ чтобы та не отвлекала мужа от учёбы. Его жена, праведная и мудрая женщина, всю свою жизнь оберегала его от лишнего беспокойства и назойливости многочисленных посетителей. Его дети и внуки знали, что когда их отец и дед встречает их из школы или готовит им еду, нельзя отнять ни одной лишней драгоценной минуты его учения.
Когда свет его мудрости и величия в Торе стал очевиден для всего мира, поток посетителей его более чем скромного дома дополнили важные персоны: чиновники и бизнесмены, послы иностранных государств. Но даже для них он закрывал книгу ровно на то время, что требуется для беседы, не больше. Его посетители не были в обиде, ведь они хотели получить настоящее мнение Торы, благословение подлинного мудреца и праведника, и своими глазами видели человека, жизнь которого была полностью посвящена служению Всевышнему.
Большую часть жизни он провёл, сидя в ближайшем к дому бейт-мидраше, погруженный в учёбу. Он не возглавлял ешиву, не выступал публично, изредка принимая участие в съездах раввинов и семейных торжествах. Многие годы о его уникальном величии в Торе знал лишь очень небольшой круг близких людей. Сам он говорил, что безвестность ‒ большая удача для мудреца Торы.
Когда в последние дни жизни он тяжело заболел, за него молились миллионы евреев по всему миру, а когда его святая душа была призвана в Небесную Ешиву, проводить его пришло около полумиллиона человек со всех концов земли Израиля…
Для большинства людей нашего поколения это покажется невозможным: разве мог считаться величайшим мудрецом и главой поколения человек, который большую часть своей жизни провёл в затворничестве? Разве способен человек, ведущий такой образ жизни, отвечать на вопросы по темам, о которых он просто не мог знать: о современных технологиях, политике? Ведь он не слушал радио, не читал газет?! И не просто отвечать, но и во многих случаях быть последней инстанцией и единственной надеждой на истинный ответ! Как могло его мнение значить больше мнения экспертов с университетскими дипломами?
Ответ в том, что постижение окружающего мира великим мудрецом Торы выше того, чему учат в университетах. Погружаясь в Тору и максимально отрешаясь от материального мира, человек способен открыть многие тайны мироздания, недоступные формальным наукам. Более того ‒ служение Всевышнему и изучение Торы даёт человеку уникальное истинное понимание даже в тех вопросах, которые (для непосвящённого человека) кажутся неразрешимыми. Они открывают истинную картину происходящего и формируют правильный взгляд на вещи. И важно понять, что дело здесь не в советниках и окружении ‒ великий мудрец Торы даже в полном одиночестве способен разрешить сложнейший вопрос. Помощь Свыше и глубочайшее постижение Торы в конечном итоге дают ему возможность отвечать на вопросы, недоступные для научных экспертов.
Все сказанное выше касается одного человека, нашего с вами современника ‒ великого мудреца Торы и главы нашего поколения, рава Йосефа-Шалома Эльйашива. Этот человек жил в одно время с нами, и при этом в совершенном отрыве от нашего поколения. Да, он был совершенно «другой», не похожий на современников. Он жил Торой настолько глубоко, что нам трудно поверить в то, что такое возможно в нашем поколении. Свет его праведности озарял наш народ, а глубочайшие знания в Торе помогали найти верную дорогу и установить закон для нескольких поколений сыновей Израиля.
В преддверии первой годовщины смерти этого выдающегося человека, предлагаем вашему вниманию небольшой очерк о его долгой жизни, посвящённой настоящему служению Всевышнему и Его Торе.
Отец рава Йосефа-Шалома, рав Авраам, был одним из лучших студентов ешивы Поневеж под руководством рава Ицхака Рабиновича (рав Ицеле Поневежер), а затем учился у великого Хафец Хаима. Впоследствии, после получения должности раввина в белорусском городе Гомель, его прозвали Гомелер Ров (рав из Гомеля). Кроме этого, он являлся автором книги «Бикурей Авраам», первая часть которой вышла, когда её автору ещё не было 18 лет.
Мать рава Эльйашива, ребецн Хая-Муша, была дочерью величайшего мудреца Торы и каббалиста последних поколений ‒ рава Шеломо Эльйашива, прозванного «Баа̃ль г̃алешем» (по названию его основного труда ‒ «Лешем Шево ве-Ахлама»).
Рав Йосеф-Шалом Эльйашив родился в Рош-ходеш нисан 5670 (1910) года. Он был единственным ребёнком в семье (у его родителей была дочь, но она умерла задолго до его рождения).
Как уже говорилось, он рос довольно слабым и болезненным ребёнком, который практически не выходил из дому. Это, однако, не мешало юному Йосефу-Шалому демонстрировать невероятную сообразительность и память ‒ то, что он слышал, он мгновенно запоминал и был в состоянии точно пересказать даже спустя долгое время, а также сделать логический вывод из изученного. В семье рано поняли, какие способности в мальчике стоит развивать прежде всего, и отец, рав Авраам, стал первой хаврутой и наставником сына. Он часто сажал сына рядом с собой, когда принимал людей с различными г̃алахическими вопросами, и периодически обращал внимание юного Йосефа-Шалома на логику того или иного вынесенного решения.
Когда отца не было дома, ребецн Хая-Муша, наоборот, пересаживала болезненного ребёнка учиться подальше от посетителей и гостей, которые могли его заразить.
Великий дед ‒ Лешем ‒ также принимал непосредственное участие в воспитании внука. Когда у Йосефа-Шалома в учёбе возникал трудный вопрос, он «берег» его именно для деда. Кроме того, у Лешема была обширная библиотека, и внук был её постоянным читателем.
Когда раву Эльйашиву было 11 лет, семья переехала в Эрец-Исраэль. В процессе путешествия им пришлось в течение двух недель задержаться в Одессе ‒ красивом и современном городе того времени. Однако все время, что семья пробыла в Одессе, юный Йосеф-Шалом провёл в синагоге, где учился с утра и до позднего вечера.
У ворот Иерусалима семью Эльйашив встречала группа выдающихся мудрецов Торы святого города ‒ о прибытии великого каббалиста, рава Шеломо Эльйашива, было объявлено заранее. Многие выдающиеся мудрецы Торы из Иерусалима стали близкими учениками Лешема.
У рава Йосефа-Шалома были особые отношения с великим дедом. Он был единственным внуком Лешема, которому было позволено помогать и участвовать в учёбе каббалиста. Лешем отдавал должное способностям внука, тогда двенадцатилетнего мальчика, он называл его «ребёнком, обладающим пониманием взрослого», и не раз подчёркивал, что его дочь, ребецн Хая-Муша, удостоилась великого сына.
Святой город Иерусалим тех лет был в гораздо большей степени богат духовно, чем материально. Множество выдающихся мудрецов Торы украшали город, большинство еврейских жителей которого жили очень бедно. Отец рава Йосефа-Шалома несколько раз посылал своего сына учиться в ешивы. Это были прославленные ешивы святого города… но юному Йосефу-Шалому не удавалось задерживаться в них надолго. Его «постоянными партнёрами» в учёбе были только книги, к тому же уровень его познаний в Торе уже тогда был выше, чем у большинства учеников ешив.
В конце концов, рав Авраам стал нанимать сыну «друзей» ‒ мальчиков из ешив, которые должны были «общаться» с Йосефом-Шаломом. Они приходили к нему домой и пытались восполнить недостаток общения, однако новости «улицы» рава Эльйашива не интересовали, а потому «общение» сводилось к тому, что нанятые «друзья» устраняли за счёт Йосефа-Шалома пробелы в собственной учёбе.
В конце концов, стремясь уединиться и спокойно заниматься Торой, рав Йосеф-Шалом нашёл себе постоянное место учёбы ‒ бейт-мидраш «Ог̃эль Сара», недалеко от их дома в квартале Меа Шеарим. Это место стало для него вторым домом на многие десятилетия его долгой жизни.
Многие думают, что родиться в семье мудрецов Торы уже достаточно для того, чтобы ребёнок сам стал мудрецом Торы. Отчасти это правда ‒ в доме, наполненном Торой, ребёнок способен многое усвоить. Однако это совсем не гарантия того, что он вырастет талмид-хахамом. Без усилий со стороны самого ребёнка (даже если его отец ‒ величайший мудрец Торы) ничего не получится. Тора ‒ тяжёлый труд, но тот, кто трудится, всегда в выигрыше, ибо его усилия многократно окупаются.
Говоря о раве Йосефе-Шаломе, многие прежде всего выделяют его неповторимое постоянство в учёбе. Это справедливо ‒ с юности и до очень преклонных лет он учился не менее 16‒18 часов в день. Уединённо, окружённый книгами, иногда запираясь и отворачиваясь от окон, дабы никто не мог ему помешать.
Однако не менее важно рассказать и о том, как он учился: нараспев, в полный голос, придавая диалогам из Гемары характерные интонации. Его учёба напоминала красивую песню, и было очевидно, что она доставляла ему невероятную и ни с чем несравнимую радость.
Один хасид из Меа Шеарим рассказывал, как в годы своей юности «шпионил» за равом Эльйашивом ‒ ему было интересно посмотреть на юношу, который не учится в ешиве и при этом обладает репутацией незаурядного знатока Торы. Он спрятался в укромном месте в бейт-мидраше «Ог̃эль Сара» и начал наблюдать.
Рав Эльйашив учился, как всегда, нараспев и с выразительной интонацией, переходя от Гемары и комментаторов к книгам ришоним, а затем ахароним. Так продолжалось несколько часов. Внезапно спокойное выражение его лица сменилось тревожным. Что-то пошло не так: рав Эльйашив принёс очередную порцию книг, и, быстро просмотрев их, очевидно, остался не удовлетворён. Какой-то вопрос тяготил его, и он не мог найти решение. Прошло ещё несколько часов, и за это время рав Эльйашив прошёл вопрос снова ‒ начиная с Гемары, и далее ‒ по книгам ришоним и ахароним. В конце концов, с совершенно измученным видом, он встал, подошёл к арон г̃а-кодеш, и, припав лицом к занавеси, заплакал…
Вторая история связана с великим мудрецом Торы нашего поколения, равом Азриэлем Ойербахом (сыном великого рава Шеломо-Залмана Ойербаха). После его помолвки с ребецн Леей, дочерью рава Йосефа-Шалома Эльйашива, он должен был отправиться на встречу с отцом своей невесты.
Будучи хорошо осведомлённым об обычаях рава Йосефа-Шалома, он в назначенные 5 часов вечера стоял рядом с «Ог̃эль Сара». Однако, услышав внутри бейт-мидраша голоса, оживлённо обсуждавшие какой-то талмудический вопрос, он постеснялся зайти, дабы не прерывать учёбу.
Таким образом, ему пришлось простоять до позднего вечера, ожидая, когда рав Йосеф-Шалом закончит учёбу. Каково же было удивление рава Азриэля, когда он увидел рава Йосефа-Шалома, в одиночестве выходящего из бейт-мидраша, и выключающего за собой свет.
Рав Эльйашив увидел растерянного юношу и спросил: «Вы сын рава Шеломо-Залмана?» Рав Азриэль робко ответил: «Да». «Но почему же вы не вошли в назначенное время?» Юноша ответил: «Я услышал голоса внутри бейт-мидраша, вероятно вы с кем-то учились, и я не хотел прерывать учёбу».
«Голоса» внутри бейт-мидраша принадлежали раву Эльйашиву. Его манера учёбы ‒ с интонацией, чётко произносить слова изучаемого текста ввели в заблуждение будущего зятя.
Когда великий праведник рав Арье Левин искал пару для своей дочери Шейны-Хаи, он не испытывал недостатка в кандидатах: лучшие ученики прославленных ешив, из наполненных Торой и святостью семей, вряд ли отказались бы от такой партии. Однако все несомненные достоинства этих молодых людей меркли в сравнении с одним очень замкнутым и мало кому известным юношей. Рав Арье Левин был одним из первых и ближайших учеников великого Лешема в Иерусалиме, и любимый внук каббалиста был хорошо ему знаком.
Рав Эльйашив, при всех своих великих достоинствах, не был желанным женихом. Не учившийся в ешиве, замкнутый, почти не общающийся с окружающими юноша вызывал скорее сочувствие, чем симпатию. Но его будущую жену, ребецн Шейну-Хаю, это не испугало. Она доверяла своему отцу, а тот говорил, что рав Йосеф-Шалом ‒ это не муж, а огромное сокровище, которое достаётся далеко не каждой женщине.
Их свадьба состоялась, и ребецн Шейна-Хая в полном смысле стала хранителем Торы своего мужа. Она оберегала его, как своё самое ценное сокровище. При всех талантах, величие рава Эльйашива в Торе было бы просто немыслимо без его мудрой и праведной жены, заслугу которой трудно переоценить.
Многим будет совершенно непонятно ‒ в чем достоинства человека, который 17 часов в день учит Тору, и, соответственно, очень мало времени выделяет на домашние дела. Для ребецн Шейны-Хаи этого вопроса просто не существовало. Святость её мужа для неё была сравнима со святостью свитка Торы, который надлежит оберегать и относиться к нему уважительно.
Их соседи вспоминали, как рав Йосеф-Шалом неоднократно пытался помочь своей жене в домашних делах, но в ответ слышал мягкое и непреклонное: «Йосеф-Шалом, ты идёшь в «Ог̃эль Сара»». Его учёба была для неё важнее помощи. Если он задерживался на обед, она брала еду и шла в бейт-мидраш, где они вместе обедали. Это время было свято: бывали случаи, когда рав Йосеф-Шалом вынужден был прерывать учёбу, но общению с супругой, особенно во время совместных трапез, никто не мог помешать.
Большой мудрец Торы, рав Моше Мордехай Шульзингер, вспоминал, как однажды пришёл с важным и тяжёлым вопросом к раву Эльйашиву, но не застал его дома ‒ тот уже ушёл учиться. Ребецн, поняв, что рав Шульзингер сейчас пойдёт в бейт-мидраш, где учится её муж, стала его отговаривать: «Поймите, ему очень важно учиться. Он отворачивается от окна и даже запирает дверь, чтобы никто не смог ему помешать». Рав Шульзингер объяснил, что его вопрос касается сложного и принципиально важного места в Талмуде, и никакого прекращения учёбы не случится, но ребецн была непреклонна: «Он должен учиться. В последнее время к нему часто приходят люди с вопросами, и он опасается, что даст неправильный ответ. Потерпите, пожалуйста, ему очень нужно учиться в спокойствии».
Говоря о ребецн Шейне-Хае, невозможно не упомянуть её безграничный хэсэд (доброта). Причём это качество она проявляла не только внутри семьи. В наше время сложно поверить, но когда-то такая обыденная вещь, как холодильник, была редкостью и дорогой роскошью. В доме семьи Эльйашив он впервые появился вообще чудом ‒ один из сыновей выиграл деньги в лотерею, и решил помочь всей семье, купив холодильник. Первое, что сделала ребецн Шейна-Хая, когда в доме появился холодильник, ‒ разослала соседям, которым все ещё не была доступна подобная роскошь, записки о том, что отныне они могут хранить свои продукты у них.
Когда ребецн тяжело заболела, это было ударом для рава Йосефа-Шалома. Привычная учёба нараспев и с выражением сменилась… тишиной. Когда ребецн была в больнице, рав постоянно прерывал учёбу и спрашивал у домочадцев, есть ли новости из больницы.
После семи дней траура по любимой супруге, рав Эльйашив настоятельно попросил детей и старших внуков покинуть его дом и вернуться к семьям: отец хорошо знал своих детей, и понимал, что те постараются компенсировать ему ту «защиту», которую обеспечивала ребецн. Однако эта опека могла стоить им отношений со своими семьями и времени изучения Торы. Такую цену рав Эльйашив не готов был заплатить за собственное спокойствие, предпочтя остаться практически в одиночестве (старшие внуки приходили и помогали ему по дому).
Смерть супруги наложила отпечаток на рава Эльйашива. И даже его учёба уже была не такой, как прежде. Нет, постоянство и самоотдача были при нём… но голос его Торы потерял радость. Слова мудрецов (Йевамот, 62-б): «Тот, кто живёт без жены ‒ живёт без радости» приобрели зримое очертание. Человек, для которого Тора наполняла всю жизнь, просто не мог вести себя иначе…
В наше время, когда портреты рава Эльйашива украшают многие еврейские дома, а на полках магазинов есть множество книг, опирающихся на его г̃алахические постановления, трудно поверить, что когда-то мало кто знал его лично, а о его истинном величии в Торе догадывались только самые близкие люди. Тем не менее, большую часть его жизни именно так и было.
Несмотря на это, невозможно не упомянуть и то время, когда рав Эльйашив из мудреца Торы, который учился в одиночестве и взаперти, превратился в выдающегося законоучителя, главу поколения и весьма заметную общественную фигуру.
Описывать величие рава Эльйашива в Торе можно бесконечно. Его знания, казалось, не имели границ. Очень многие свидетели описывали одну и ту же ситуацию: рав Эльйашив разбирал тяжёлый вопрос, приводя все новые и новые доводы из различных мест в Талмуде и книгах законоучителей, и при этом не имел перед собой даже одной книги из тех, что упоминал. Его память была феноменальна, а выводы редко оставляли место для возражений. При этом, однажды, когда один рав из-за границы хотел взять у рава Эльйашива номер телефона (рав консультировал раввинов и судей бейт-динов по всему миру), тот не смог вспомнить нескольких цифр номера и обратился за помощью к ребецн. Уникальная память, хранившая многие тысячи листов сложнейших книг, отказывалась удержать номер телефона… Воистину ‒ Тора заполняла все естество этого уникального человека!
Несмотря на величие в Торе и огромную известность по всему миру, рав Эльйашив продолжал жить очень скромно. Уйдя с поста судьи Высшего раввинского суда Израиля, он отказался принимать какие-либо новые высокие должности. Он занимал формальный пост рава небольшого бейт-мидраша «Тиферет бахурим» в Меа Шеарим, который унаследовал от своего отца, и вёл там свои регулярные уроки. Впрочем, эта должность была более чем скромной, если учесть все предлагавшиеся раву посты.
Однажды рава Эльйашива, присутствовавшего на каком-то важном собрании, спросили, нравится ли ему посещать подобные события. Рав честно ответил: «Для устроителей этого мероприятия было бы лучше, если бы я провёл это время за учёбой». К собственной известности он относился как к неизбежному злу, и терпел его не больше необходимого времени, стремясь как можно скорее вернуться к учёбе.
Один богатый американский еврей стремился всеми силами помочь раву Эльйашиву. Поняв, что скромность рава перевесит все его старания, он решил помочь бейт-мидрашу «Тиферет бахурим», в котором рав давал свои уроки. Он попросил габаев посоветоваться с равом Эльйашивом и составить ему смету необходимых работ.
Через некоторое время он получил смету… на 50 долларов. В письме от габаев было сказано, что эти деньги нужны на покупку новых часов для бейт-мидраша: они должны были быть достаточно большими, чтобы пожилые посетители урока и сам рав Эльйашив могли лучше рассмотреть время на них. Меценат выписал чек на требуемую сумму. А через несколько дней получил письмо, в котором была стошекелевая купюра и записка от габаев о том, что им удалось найти требуемое по более низкой цене.
Рав Эльйашив не брал денег за ответы на вопросы. Многие обращались к нему за благословением и при этом хотели взамен помочь раву деньгами ‒ благословения рав давал, но деньги оставались у их владельцев.
Одна крупная благотворительная организация каждый год фотографировала рава Эльйашива (и других больших мудрецов Торы) на исходе Йом-Кипура для своей кампании по сбору пожертвований. Эти люди помогали (и помогают) тысячам в земле Израиля, и рав Эльйашив уделял им время для фотографирования.
Фотограф, увидев, что стол перед равом Эльйашивом пуст (на нём не было привычных книг ‒ рав сделал Г̃авдалу, но ещё не начал учиться), предложил положить хотя бы одну раскрытую Гемару. На эту идею рав Эльйашив ответил: «Вы полагаете, что после Неилы (последняя молитва святого дня Йом-Кипур) ‒ это самое подходящее время, чтобы обманывать?»
Однажды в доме рава Эльйашива потребовалось сделать сложный ремонт, связанный с заменой и наладкой электропроводки. Помочь раву вызвался один из постоянных посетителей его урока в «Тиферет бахурим», и по совместительству ‒ профессиональный электрик. (Хочется особенно обратить внимание молодого поколения ‒ нет никакого противоречия в том, чтобы быть квалифицированным электриком и при этом посещать уроки Торы высочайшего уровня.) Предвидя желание ученика помочь, рав Эльйашив заранее выяснил через одного из старших внуков стоимость подобных работ, и пока электрик не согласился получить за свои услуги реальную рыночную оплату (без всяких скидок для любимого наставника), рав не заключил с ним договор.
Рассказ о великом мудреце Торы и нашем современнике, главе и наставнике нашего поколения ‒ раве Йосефе-Шаломе Эльйашиве, можно продолжать бесконечно долго, ведь людей, лично знавших его, великое множество. Свидетелями жизни этого великого человека так или иначе были все, кто читают эти строки. Он жил в наше время, это человек нашего поколения, хотя и совсем не похожий на него.
Разгар Шестидневной войны, когда Иерусалим был линией фронта… Разрывы бомб и снарядов сбивали пыль с потолка убежища и заставляли дрожать его толстые стены. Когда дрожь стен и разрывы ощущались особенно близко, люди в убежище начинали читать Тег̃илим. В остальное время они сидели подавленные, пытаясь расслышать в окружавшем гуле войны голоса из портативного радиоприёмника. Когда удавалось что-то расслышать, они начинали обсуждать услышанные новости. И так ‒ до следующего мощного обстрела, когда снова принимались за Тег̃илим и попытки успокоить плачущих от страха детей. Спёртый жаркий воздух и пыль лишь усугубляли обстановку.
Лишь один человек не обсуждал новости, и даже не интересовался ими. Он сидел в дальнем углу убежища рядом с небольшой лампочкой и спокойно изучал том Талмуда. Этим человеком был рав Йосеф-Шалом Эльйашив.
Он вёл себя совершенно спокойно. Его лицо не выражало никакого волнения. Создавалось впечатление, что он уверен: с людьми в убежище ничего не произойдёт. Более того, равнодушие к новостям наводило на мысль о том, что исход войны ему также известен.
Когда в приёмнике прозвучала новость об освобождении Котеля (Западной стены), один из соседей по убежищу решился подойти к раву ‒ для рава Эльйашива Стена Плача была особенным местом. Он говорил, что тот, кто хотя бы раз в месяц не посещает Котель, подобен тому, кто не навещает престарелую мать. Человек сообщил раву радостную новость. Рав Йосеф-Шалом внимательно выслушал его, прервавшись, а затем… вернулся, как ни в чём не бывало, к своему прежнему занятию.
Это трудно понять ‒ как можно оставаться равнодушным в такой момент?! Как можно не замечать ликования вокруг, как можно не замечать войну?! Для рава Йосефа-Шалома Эльйашива были очевидными совсем другие расчёты. Человек, живущий Торой, полностью убеждён в милости Всевышнего и в том, что именно Его Тора защищает наш народ. Он не прервал своей учёбы в момент всеобщего ликования ‒ ведь война не закончилась, и еврейская кровь продолжала литься. Он не ликовал со всеми ‒ ведь человеку, строящему свою жизнь на абсолютной преданности Творцу, очевидно, что Храм будет отстроен, а захват Котеля ‒ лишь временный успех, но не окончательная победа.
Этот великий человек покинул наш мир 28 тамуза, в дни великой скорби нашего народа ‒ дни бейн г̃а-мецарим. Но вся его жизнь ‒ это образец того, как можно исправить грехи прошлого и настоящего, и привести наш народ к его истинному величию ‒ через непоколебимую веру во Всевышнего и постоянное изучение Торы.
Печатается с разрешения «Беэрот Ицхак»